Мириам повернулась и подошла к третьему столу, который тоже не пустовал. Здесь лежали вещи: наваха Би, сломанная пополам, планшет Джино, опутанный тонкими светящимися проводками, рюкзак, окровавленные повязки, заколка Би, игольник и еще десятки каких-то мелочей. Разложенные среди шевелящихся проводов, они выглядели так, будто кто-то пытался изучить их. Собрал вместе, чтобы понять что-то, связанное с ними.

– «Головоломка». – В памяти Мириам всплыло незнакомое слово, и осталось там – кусочек долгого сна, льдинка, плывущая по зимнему ручью. Часть большой льдины, невидимой, но приближающейся следом.

Мириам дотронулась до планшета, но тот не отозвался. В синеватом свете, исходящем от стола, ее рука казалась покрытой серебристой пылью, сухой и осыпающейся при каждом движении. Ей внезапно захотелось ощутить прикосновение воды, ледяного потока, ощутить его удар и закричать…

– «Душевые в жилом секторе». – Карта в ее голове ожила будто сама собой, указывая направление и расстояние. Она снова оглянулась на Би, но та продолжала шевелиться во сне, и светящиеся щупальца не спешили ее отпускать.

– Вода. – Сказала Мириам сама себе, чтобы приободриться, и закашлялась – горло пересохло, и тонкая пыль захрустела на зубах. – Принять душ и найти еду.

Ее голос прозвучал странно в этом зале – словно сами стены удивились звукам, не раздававшимся здесь уже очень давно.

– И найти Арго. – продолжила Мириам. – Он же не мог далеко уйти. Он наверное где-то здесь.

Это прозвучало уже увереннее, и ощущение удивления пропало – Мириам даже на секунду показалось, что зал улыбается. Она посмотрела под ноги, отыскивая хоть что-то, что сошло бы за одежду. Но бесформенные лоскуты, оставшиеся от ее вещей, не годились даже на тряпки.

Она пожала плечами – это место казалось знакомым, словно родной дом, и ходить по нему голой было не страшно… почти.

Два коридора, ведущих из зала, обозначались номерами – истершиеся цифры «1» и «2» проступали сквозь светящийся узор. Но и не глядя на них, Мириам знала, что ведут они в ряды похожих помещений, длинные соты однотипных комнат, уставленных остатками мебели. Ряды саркофагов, мимо которых шел сюда Арго, оставались позади, и Мириам несколько секунд колебалась, какой коридор выбрать – согласно ее ощущениям, к душевым вели оба пути.

Левый коридор казался почище, и она свернула туда. Идти босиком по холодному бетону оказалось не так неприятно, как она опасалась – холод почему-то почти не чувствовался, а пыль, устилавшая пол, оказалась неожиданно мягкой, точно тонкое одеяло из скользкой ткани. По потолку коридора бежали толстые синие жилы, обходящие остатки продолговатых ламп. Мириам не оставляло ощущение, что исходящее от них синее свечение недостаточно для того, чтобы видеть настолько четко – ее зрение выхватывало каждую пылинку, каждую трещинку на стенах и в полу.

Первая дверь попалась ей через три метра – после прямоугольного окна, за которым слепо таращились в темноту квадратные экраны, покрытые сетями синих узоров. Из консолей, расположенных под экранами, вырастала тонкая светящаяся паутина, затянувшая все помещение, вплоть до самой двери – но входить туда необходимости не было.

Следующая дверь, метров через десять, оказалась закрыта – толстая, покрытая заклепками, она, перекосившись, висела на ржавых петлях. Мириам осторожно дотронулась до нее, и дверь внезапно скрипнула, откликаясь. Короткая дрожь пробежала по светящимся жилам, оплетавшим ржавый металл, петли с жалобным треском лопнули, и дверная коробка осела назад и вниз, повиснув на тонких фосфоресцирующих нитях.

Внутри, в помещении, не было ничего интересного – Мириам осторожно заглянула туда, осмотрев груду открытых шкафчиков, видимо, стоявших у стены, и поваленных каким-то сотрясением давным-давно. Металл и здесь прорастал синим, образуя странное подобие маленького сада с тонкими, вертикально торчащими стеблями, глядя на которые, Мириам почему-то захотелось улыбнуться.

Дверь душевой была следующей. А это место когда-то предназначалось для хранения личных вещей, но в последний раз, когда оно понадобилось, им не воспользовались. Мириам задумалась, пытаясь понять, откуда она это знает – а также помнит точное число саркофагов в залах, оставшихся позади, и, кажется, имена всех лежащих там людей. Знание пришло к ней во сне, но там и осталось, и теперь тяжелая плита памяти о нем опускалась все ниже и ниже, маленькими кусочками просачиваясь в сознание. Но Мириам все еще не могла понять, как контролировать этот процесс, вспомнить все и сразу.

Душевая не была закрыта. Мириам прошла через одну из двух раздевалок, осторожно переступив через остовы скамей. Потрескавшаяся плитка под ногами серебрилась пылью, и начинающиеся у порога раздевалки толстые светящиеся линии разделяли ее на ровные квадраты. Узор в этом месте складывался из квадратов и прямоугольников, очерчивая углы маленьких душевых, соединенных переходами в анфиладу светящихся в темноте конструкций.

Миновав два первых помещения, осмотрев обломки труб и остатки кранов на полу, Мириам начала подозревать, что ее идея о том, чтобы помыться здесь, так и не осуществится – в этом месте не было воды больше ста лет, и только пульсация узора, пронизывающего металл и камень, удерживала это место от разрушения. В некоторой растерянности она прошла в третью комнатку, стены которой покрывали черные трещины, стянутые синими светящимися жгутами. Здесь сохранились рукояти кранов, торчащие из стены, и труба, бегущая вдоль потолка – но их металл рассыпался в пыль от первого же прикосновения. Одна рукоять с глухим стуком упала под ноги, рассыпая хлопья ржавчины, вторую трогать она не стала, а вместо этого положила ладонь на толстую синюю жилу, бегущую по стене, вдоль остатков душевой трубы.

Узор из прямоугольников вспыхнул, и карта в голове Мириам ожила, поворачиваясь, показывая ей переплетение труб – ржавые пути мертвых коммуникаций, бегущих через обрушенные технические тоннели и мертвую толщу бетона наверх, к резервуарам, когда-то наполнявшимся магнитными насосами, громадным бетонным бочкам, потрескавшимся, ставшим маленькими подземными озерами, затопившими ближайшие помещения. Узор вспыхнул еще раз, и она почувствовала, как наверху, в толще земли, что-то разрушается – падают камни, закрывая тоннели, лопается ржавая арматура, и металлические нити поднимают мертвые створки, пропуская воду вниз. Вдоль светящейся дорожки, через отверстия для проводов и обломки труб, по трещинам и только что образовавшимся завалам…

Отверстие в потолке над Мириам издало высокий шипящий звук, и остатки душевой трубы рухнули на пол рядом с ней, заставив отскочить. Взлетела пыль, струя воздуха, бьющая с потолка, подняла маленький ураган вокруг, и сразу затихла – а затем сверху ударила вода.

Холодная, играющая синими отблесками, она упала тонкой мутной колонной, раскидывая обломки плитки, растекаясь по полу бурными потоками, исчезающими в многочисленных трещинах.

Шипение сменилось низким гулом, эхом гуляя по душевым. Струя воды, льющейся сверху, становилась все чище, пока не превратилась в блестящий прозрачный стержень, бьющий в маленький водоворот у ног Мириам.