– Я – врач.

– Тогда объясню на пальцах или нарисую.

– Не нужно, – улыбнулась Калмыкова. – Доверюсь профессионалу.

– И как вам пальто?

– Нравится. Пальто очень красивое.

– Длину оставим такую?

– Дайте-ка посмотрю… Не коротко? – обеспокоилась Калмыкова.

– У вас красивые ноги, Ольга Петровна.

– Умеете вы поднять настроение.

– Но это же правда.

– В таком случае длину оставим такой. – Ольга Петровна дождалась, когда Надежда вытащит булавки, и скинула пальто на ее руки. Потом оглянулась и посмотрела ей в лицо: – Вы чем-то озабочены или мне показалось?

– Да как вам сказать…

– Значит, я не ошиблась. Какая-то неприятность?

– Нет… Точнее, не у меня, – уклончиво проронила Надежда.

– Простите. – Калмыкова деликатно тронула ее за руку. – Вы не обязаны делиться со мной личными обстоятельствами.

– По большому счету я здесь ни при чем, – словно оправдываясь, заговорила Надежда. – Неподалеку отсюда нашли расчлененный труп.

– Боже, какой ужас! – Калмыкова приложила руку к груди и повторила: – Какой ужас!

– Мы тоже потрясены, его нашли вблизи ателье. – Надежда перекинула пальто через руку и, прежде чем выйти из примерочной, сообщила: – Виктория назначит дату готовности, а я с вами прощаюсь.

– У меня есть одна просьба, – сказала Калмыкова. – Но мы поговорим об этом в другой раз. Не буду вас задерживать. До свидания.

Заметив Надежду, Виктория вышла из-за стойки навстречу:

– Прошу прощения, Надежда Алексеевна, но вас ожидают в мужской гостиной.

– А где Вилма Карклиня?

– Клиент хочет видеть вас.

– Клиент наш? – спросила Надежда. – Постоянный?

– Нет. Пришел в первый раз.

– С рекомендациями?

– Мне он ничего не сказал. Возможно, предъявит их вам.

– У нас проблемы? – Надежда вгляделась в лицо Виктории и добавила: – Вид у вас невеселый.

– Я все знаю, – проронила та и опустила глаза.

– Все – это что?

– Про труп и склад фурнитуры.

– Вот и хорошо. Мы ничего не скрываем от наших сотрудников. Склад нужно поскорее освободить. Помогите Ираиде Самсоновне, а я отнесу пальто.

– Вас ждет клиент, – напомнила Виктория.

– Ах да! – Надежда взмахнула рукой. – И вот еще что: назначьте Калмыковой дату готовности и оповестите об этом Соколова.

Она по диагонали пересекла вестибюль и остановилась у двери, ведущей в мужскую гостиную. Почуяв запах сигары, Надежда с любопытством открыла дверь. В гостиной, развалившись в кресле, сидел вполне еще молодой человек и курил сигару. На ее глазах он стряхнул пепел в антикварное блюдо, которым так дорожила Ираида Самсоновна.

– Вы – Надежда Раух? – поинтересовался молодой человек, не потрудившись встать с кресла.

Надежда прошла к журнальному столику, взяла блюдо и поставила его на прежнее место – за стекло, в старинный резной буфет. Потом, обернувшись, сказала:

– Нельзя брать без спроса чужие вещи. Это – бестактность.

– Ну так поставьте на стол пепельницу, – сказав это, клиент лучезарно улыбнулся.

– Здесь не курят! – резко проговорила Надежда.

– Ах вот оно что. – Он встал и протянул руку: – Меня зовут Антон Шелегеда.

Надежда протянула свою, рассчитывая ответить рукопожатием, однако Антон склонился и запечатлел на ее пальцах поцелуй. Это было неожиданно, и она немного смутилась.

Пока Шелегеда сидел в кресле, все в нем казалось несимпатичным: рубашка в мелкую клетку, винтажная желтая бабочка и вытертые туфли цвета малины. Но как только встал, в нем тотчас обнаружились обаяние и какая-то внутренняя, нервная сила, способная себе подчинять.

– Очень приятно. – Надежда высвободила руку и спросила: – Зачем вы хотели меня видеть?

– Мне нужен костюм. Или два. Впрочем, давайте сошьем несколько.

– Сейчас позову закройщицу… – Она собралась уйти, но Антон удержал ее возле себя, взяв за руку повыше локтя:

– Постойте! Мне не нужна закройщица. Мне нужен закройщик. Конкретно – Тищенко.

– Он у нас не работает.

– Выходит, что мне наврали? Да нет… – Он недоуменно скривил губы. – Мне об этом рассказал один очень уважаемый человек.

– Анастас Зенонович пока у нас не работает, – повторила Надежда.

– Вы сказали «пока»?

– Тищенко приступит к работе на следующей неделе. Он еще не оформлен.

– Что за бюрократию вы развели, дорогуша? – спросил Шелегеда.

В ответ на это Надежда заметила:

– А вот это – хамство.

– Ну, вот… – рассмеялся Антон. – Сначала в бестактности обвинили, а теперь – в хамстве. Мне казалось, что в заведениях подобного уровня клиент всегда прав.

Его насмешливое, умное и немного высокомерное лицо было типично русским. Ровный лоб, выцветшие – в одну линию – брови, серые глаза и высокие скулы. Надежду охватило чувство вины, и она уже собралась пойти на попятную, когда в гостиную заглянула Виктория и тихо позвала:

– Надежда Алексеевна…

– Я с клиентом, – бросила ей Надежда.

– Просто хотела сообщить, что к вам пришел Тищенко.

– Идите-идите! – распорядился Антон Шелегеда и расслабленно плюхнулся в кресло. – Надеюсь, Анастас Зенонович меня не задержит, по-быстрому снимет мерки.

Немного помолчав, Надежда сдержанно проронила:

– Ждите здесь. Он скоро придет.

Анастас Зенонович Тищенко ожидал Надежду в дамской гостиной, но она не стала с ним долго объясняться, просто сказала:

– Пришел ваш постоянный клиент. Снимите мерки и примите заказ. Альбомы с тканями лежат на буфете.

– Я помню, помню… – закивал растроганный Тищенко. – Значит, принимаете меня на работу?

– Мы поговорили с Ираидой Самсоновной, она согласилась. Все документы принесете на следующей неделе. Должна предупредить, что вы принимаетесь на работу с испытательным сроком.

– Каков этот срок?

– Три месяца.

– Спасибо! – Тищенко схватил ее руку и мелко затряс. – Клянусь, Надежда Алексеевна, вы не пожалеете… Я оправдаю ваше доверие.

– Да будет вам, будет! Ступайте к клиенту. Оформляться будем потом.

– Однако вы меня озадачили… – Заметил Тищенко, остановившись у двери. – Откуда этот клиент узнал, что я здесь работаю?