Вину того, кого я не видела в лицо. Могу ли я спустя столько лет пойти в полицию? Могу ли я сделать хоть что-то?

Совершенно никаких чувств, только спокойствие и только маленькая искра в голове: “Уничтожить”. Она будто красной нитью проходила через все бесчисленные вопросы, что я задавала самой себе. Вода обволакивала меня, и, будто керосин, она разжигала во мне эту искру. И уже не было сомнений, не было красной нити. Не было вопросов, кроме одного.

— Как мне уничтожить его?

Я вышла из ванной, но уже не той, что была раньше. Будто весь страх умер, а на его трупе копошились опарыши ярости. Тихой и безумно опасной.

— Что мне ещё нужно вспомнить?

— Кто он?

— Слова тех девушек в воспоминаниях. Я подумала, что они правы. Что это был отец.

Я посмотрела на стол, а затем на стену. Маленькая фотография, приколотая булавкой, будто появилась из ниоткуда. Я аккуратно вытащила булавку и взяла её в руки. В свете дверного проема я разглядела маленькую себя, а рядом стояла моя мама и какой-то мужчина.

— Но это неправда! Фотография прояснилась. — Я, мама и папа. Мы все были на детских стартах, мне тогда было 6 или 7, не помню точно. Но помню, что это был очень весёлый день. Бегали наперегонки, перетягивали канат и играли в кучу других игр. А потом мы были все потные, и я помню как мы не поехали домой, а поехали в парк. Мама с вечера приготовила кучу еды. Мы играли, и все были счастливы. Это было как раз перед его смертью. Через неделю папы не стало. А потом…

Я сжала фотографию в руках. Ярость кипела внутри меня. Оставалась лишь дверь, за которой мог стоять кто угодно. Но мне было плевать. Я была готова разорвать любого, кто стоял за ней. Медленными шагами я подошла к ней. Страх прорывался сквозь ярость, смешиваясь в животе.

— Госпожа, постойте. Вы вспомнили не достаточ…

— Я вспомнила достаточно! — слова струились из моего рта спокойно и уверенно.

Хоть я и понимала, что он был прав, но оставаться здесь я не могла. Медленно взяла ручку от двери, всё тело покрылось мурашками. Я сделала вдох и медленно повернула ручку. Выдохнула и толкнула дверь. Та со скрипом открылась, Впереди была тьма, густая как мазут и едкая как запах тухлого мяса. Последние сомнения погибли во мне, и я шагнула во тьму.

Липкая и удушливо жаркая ночь. Пот, скользя по телу, впитывался в простыню, очерчивая контур моего тела. Во тьме раздался грохот и крики. Я резко открыла глаза. На секунду шум утих, а потом опять раздались звуки борьбы. Они шли снизу, я схватила телефон. 3:00. Быстро встала с кровати и побежала на первый этаж сквозь узкий и тёмный коридор. Проскочила лестницу и сразу оказалась в холле дома. Входная дверь была выбита, с улицы в дом проникал дождь.

Из-за сильного дождя, что попадал в дом через старую трухлявую крышу, проводка постепенно перегорала. Свет то и дело работал с перебоями, постоянно мерцая. Посмотрела направо — в гостиной всё было раскурочено. Мама прижалась к стене около камина, а посередине комнаты стоял тучный высокий мужчина с монтировкой.

— Это ты! Ты сказала ей это сделать! — истерически кричал мужчина.

— Нет, нет! Она сама. Я ничего…

— Заткнись, сука! — он замахнулся и ударил маму монтировкой по плечу, раздался громкий хруст. Она завизжала от боли и рухнула на пол. Мужчина не унимался, он продолжал колотить её ногами, пока не разбил её нос. Всё её лицо было залито кровью. Она умоляла его остановиться, но он не прекращал. Я рванула на кухню. Взяв первый попавшийся нож, быстро вернулась назад, но он уже ждал меня.

— Поганая тварь! Я растил тебя, когда мой братец сдох! Я кормил тебя! Я тратил на тебя деньги! А ты что? Решила от меня избавиться? Решила, что можешь сдать меня в полицию?! — в голосе была слышна ярость.

— Т… Ты! — я не могла найти слов, пузырились около горла, поднимаясь вверх бессвязной речью.

Он кричал мерзкие, отвратительные слова.

Он кинулся ко мне. На секунду я оцепенела. И в тот же миг мне по ребрам прилетел удар монтировкой. Боль прожгла меня насквозь. Изо рта полилась кровь. Он ударил с такой силой, что я отлетела в стену рядом со сломанной дверью. Нож чудом не вывалился из моих рук. Дальше отрывки, секундные воспоминания. Удар по лицу, и я на полу. Я выставляю нож, он напарывается на него рукой. Следом крики и удар монтировкой по руке. Я закричала от боли, он сел мне на грудь, начал избивать меня. Я смогла оттолкнуть его ногой.

Я перевернулась, пыталась убежать, но последовал удар по спине. Такой тяжёлый, что меня пригвоздило к полу. А затем удары по ногам: левая ступня и правая голень были раздроблены, я чувствовала, как осколки костей впиваются в плоть. Он перевернул меня. Я старалась сопротивляться, одной рукой прикрывала лицо как могла, но в какой-то момент глаза залила кровь. Я чувствовала, как он выбивает мне зубы, как с каждым его тяжёлым ударом мой череп трескался.

Хруст собственной челюсти, моя переносица была раздроблена. Я не успевала выплёвывать кровь, она скапливалась в горле и пузырилась около лёгких, я не могла вздохнуть. Он продолжал избивать меня, пока моё лицо не стало похожим на кусок плохо разделанного мяса.

Он снова кричал, обвинял…. Схватил меня за то, что раньше было челюстью, и начал трясти. Я уже переставала слышать его, просто чувствовала, как жизнь покидает меня.

Он убивал меня.

Он всё говорил, кричал. Я была рада, что не слышу его слов. Я не могла ответить, не могла вздохнуть. Очередной его удар пришёлся мне в грудную клетку, но боли уже не было. Мне было всё равно. Всё равно, что он делает, что говорит, я не чувствовала боли, не чувствовала ничего.

Дождь так приятно бил по моему лицу, по руке, пока он стаскивал с моего бренного тела одежду, чтобы надругаться надо мной в последний раз. Или чтобы легче было избавиться от тела, я не знаю. Я пыталась вспомнить хоть что-то хорошее, хоть что-то счастливое. Хоть какие-то воспоминания. Но вся моя жизнь была наполнена сплошным мраком.

Я не пыталась себя жалеть, в этом не было смысла. Жалость не помогла бы мне избавиться от побоев, не помогла бы мне выбраться из этой клетки насилия. Но как же поздно я поняла, что нужно