– Ну, вот и хорошо, вот и хорошо, – похлопал его по плечу Иваныч.

Конференция в его камере прошла на редкость удачно. Со всех сторон к нему тянули свои микрофоны корреспонденты, отпихивая друг друга, а Волков с удовольствием рычал и выл, что он маньяк и сумасшедший, и уже со страхом думал, что ему кто-то не поверит.

Волков вошел в раж. Сам чувствовал, что переигрывает, но остановиться уже не мог, и наговорил такого!

– Я и не только Елагину-то грохнул, поняли? – ревел он. – Я вообще маньяк! Кто на меня не так посмотрит или слово какое метнет – я долго не раздумываю. К тому же память у меня фотографическая. Я могу человека раз увидеть и сразу запомнить. По моему блокнотику человек 45-то я точно сподобил. Убил, честное слово, убил. Ну они и сами виноватые. А ты что смотришь, ну? – грозно рявкнул он на худенького корреспондента РТР.

Интервью с маньяком Волковым показали по всем каналам. Сокамерники еще больше его зауважали. К нему даже стали приходить письма молоденьких девушек, которые хотели его дожидаться и обещали счастливую жизнь.

На прогулке, когда Волков покуривал в стороне, к нему подошли трое. Он понял – бить будут.

– Ну, здорово, что ли, – начал один из них.

– Да привет, а что?

– Слыхали мы, ты у нас местная звезда. Пришиб вроде кого-то.

– Пришиб.

– В общем, пахан наш – Егорыч – видеть тебя желает.

– Фотокарточку что ли передать? – не понял Волков.

Мужики загоготали.

– Егорыч тут главный, понял? А ты вроде как высовываешься не по делу. Поговорить надо, – объяснили они.

– Где говорить-то?

– Егорыч сам к тебе придет.

– Жду не дождусь, – улыбнулся Волков.

Егорыч и впрямь сам нашел его. Это был сухой старик с водянистыми голубыми глазами и со шрамом на правой щеке. От него пахло спиртом. Он пришел к нему ночью в камеру, и как ни в чем не бывало, спокойно уселся поблизости.

– А чо, так можно что ли – разгуливать? – спросил спросонья Волков.

– Все можно, если вселенная тебе позволяет, – хрипло философствовал Егорыч.

Волков удивился еще раз.

«Философ», – понял он.

– Ты, Волков, как это так умудрился? Вляпался по самое не могу, – продолжал Егорыч.

– Ничего, профессию освою, может человеком стану, – вспомнил нужные слова Волков.

– Ты ведь Елагину не убивал.

– Откуда знаешь?! – подскочил Волков.

– Да потому что Елагина – моя жена. Ты зачем в это дело подвязался?

– Подставили меня. Я вообще ее не знал. А ты знаешь, кто ее убил?

– Знаю, – сказал он.

И в этот момент Волков вдруг почувствовал тошноту, голова стала кружиться, ему не хватало воздуха, он пытался прохрипеть «ну и кто он, кто он?!», – но не мог. Волков вцепился в руку Елагина и тут же потерял сознание.

Он опять очнулся в пустоте и темноте.

Волков не помнил, сколько прошло времени, наверное, много. Ему вдруг захотелось сделать шаг. Он шагнул, и что-то как будто оборвалось, он почувствовал, что летит куда-то вниз, летит, летит, летит, а между тем, и этой черной дыре нет ни начала, ни конца. От невероятной скорости Волков начал задыхаться, он почувствовал, как щеки оттягиваются вверх, и его лицо как будто расплющивается от ветра. Он хотел кричать, умолять, чтобы все это остановилось, но не мог и продолжал падать.

И вдруг он услышал голос Елены Степановны, который кричал «Черт, ту-у-у-у-фли! Туфффли!».

Еще секунда, и он вновь летит вниз, вновь пытается зацепиться за что-то руками, но руки и лицо режет острым лезвием ветер. Глаза слезились, из них ручьем лились слезы.

Наконец, все закончилось. Он услышал, как в темноте кто-то бормочет «М-м-м, м-м-м, м-м-м». Какой-то знакомый голос.

Волков пытался отдышаться, а голос продолжал " М-м-м, м-м-м, м-м-м».

– Кто здесь? – спросил Волков, но никто ему не ответил.

«М-м-м, м-м-м, м-м-м», – продолжал голос.

– Кажется, я знаю тебя, – догадался Волков. – Это же.. это же.. это же я сам!

«М-м-м, м-м-м, м-м-м» не стихало. Сквозь эти звуки можно было различить еще какой-то гул.

«Мотор, – догадался Волков, – это же я еду в машине. Я еду»

Волков пощупал темноту и с удивлением обнаружил, что находится в своей машине.

Он уже слышал все: звук машины, стремящейся на скорости 90 км/ч по проселочной дороге, музыку из радио и свое мычание в такт песне.

«Это я в тот день, – понял Волков, – сейчас начнется. Где-то здесь будет знак, а потом лось. Надо остановить его, себя, то есть. Сейчас начнется»

Зрение прояснялось, и Волков уже видел себя со стороны за рулем машины.

– Ты меня слышишь, эй! – позвал Волков себя. – Слышишь меня?

«Другой» Волков безмятежно вел машину.

– Эй! – кричал Волков своему призраку.

Тут призрак как будто услышал что-то. Он остановил машину, прислушался. Потом покачал головой, достал тряпку и стал протирать зеркала.

– Странно. Такого вроде бы не было, – вспоминал Волков.

В этот момент из леса выпрыгнул лось и побежал через дорогу. И вновь Волкову показалось, что в кустах стоит какой-то человек. Волков – призрак всего этого не видел. Он протер зеркала, закрыл дверь и нажал на газ.

– Ты видел? Видел? Там лось! И кто-то стоял, в кустах! Сейчас лось выбежит тебе на встречу! Э-э-э-й! – кричал Волков.

Но призрак его не реагировал. Он спокойно слушал радио, и смотрел на дорогу.

Вот они проехали знак «Остановка запрещена», потом «Стоянка запрещена» и знак «Дикие животные». Волков – призрак усмехнулся.

– Что-то изменилось, – думал Волков. – Лось пробежал там, а не здесь. Из-за этой остановки, он, то есть я, кажется, не попал в аварию.

Ненастоящий Волков продолжал ехать. Неожиданно он остановил машину, закрыл ее на ключ и настоящий Волков услышал его шаги. Следом раздался лай собаки, а затем прозвучал разговор:

– Здесь живет гражданка Ситова?

– Да, я.

– Я от Геннадия Степановича по поводу туфелек.

– А-а-а, вот, возьмите их.

– Спасибо, выручили, – как будто с улыбкой сказал ненастоящий Волков и поспешил к машине.

Настоящего Волкова в этот момент закружило, завертело, и снова давление воздуха, ветер, холод, нехватка кислорода. Очнулся он стоя у серой стены на улице. Вокруг него туда-сюда лениво сновали осужденные. Первый снег валил с неба хлопьями и сразу же таял на черной земле. Было холодно.