У нового папы было три главных желания: завоевать Святую землю, сделать папство высшей властью в Европе и уничтожить ереси.

Два его стремления увенчались определенным успехом. Очень скоро папа подчинил себе итальянский полуостров, которым прежде владели германские государи, а в последние годы его жизни лишь немногие страны Европы не подпали под влияние папы. Что касается его третьей цели, то именно на нем лежит ответственность за создание инквизиции. В первый год своего понтификата он отправил на юг Франции двух монахов, Райнера и Гвидо, чтобы искоренять ересь, с наказом всем соседним сеньорам оказывать содействие этим «инквизиторам» (т. е. «следователям». — Пер.). Результатом неудачи этих посланцев и были альбигойские войны.

В 1209 г. на Авиньонском соборе, созванном по инициативе папы, от всех епископов потребовали поклясться, что они сделают все от них зависящее для истребления ересей. Лет через пять, в 1215 г., состоялся IV Латеранский собор, о котором Михель Отт в «Католической энциклопедии» пишет как о «кульминации славного понтификата» и «одном из важнейших соборов в Средние века». Насчет славы вопрос сложный, но важность этого события очевидна. На соборе было решено начать новый крестовый поход за отвоевание Святой земли. Но его значение было не только в этом: крестовые походы бывали и раньше. Собор принял несколько новых постановлений и среди них — «символ твердости веры» и положения, обязывавшие каждого, кто хотел считаться верным церкви (а не считаться таковым становилось все опаснее), поклясться в том, что он употребит все усилия, чтобы стереть еретиков с лица земли. Тогда же возникло угрожающее постановление, без которого была бы немыслима инквизиция, — булла, согласно которой считалось преступлением не искоренять ереси и каждый в этом виновный подлежал не только отлучению, но и сам подозревался в ереси. Теперь от человека требовалось не только ненавидеть еретиков, но и шпионить за ближним, чтобы не быть заподозренным в ереси. Было бы полезно оттенить ту роль, которую в создании инквизиции сыграл Иннокентий III. Те католические писатели, которые говорят об «оклеветанной инквизиции», именуют его величайшим из пап Средних веков. В каком-то смысле это верно. Ясно, что этот энергичный человек действовал в соответствии со своими взглядами. Он верил, что люди, в чем-то отступающие от церковного учения, заслуживают наказания и страдания. Они ведь ослабляют великий организм, возглавляемый папой. Он считал священной церковь со всеми ее обрядами, а так как учение Христа было скрыто за многочисленными догматами, его смысл ускользнул от папы, и ему оставалось только действовать против врагов церкви с той же беспощадностью, с какой мы действуем против вирусов, угрожающих организму. Церковь была для Иннокентия всем, и он за время своего понтификата значительно усилил папство.

О характере папы отчасти свидетельствует история с Фридрихом II Сицилийским. Когда император Генрих VI скончался, оставив четырехлетнего сына королем Сицилии, мать маленького Фридриха, боясь, что у беззащитного ребенка отнимут престол, обратилась за помощью к Иннокентию. Он проявил доброту, взяв мать и сына под свое покровительство. Но помимо доброго чувства им руководил и здравый смысл. Он признал Фридриха королем после того, как на Сицилии были гарантированы новые привилегии папству. И когда мать Фридриха скончалась.

Иннокентий продолжал заботиться о юноше и подобрал ему невесту. Конечно, мальчику, который остался один в чуждом мире, было за что благодарить папу. Однако Иннокентий, оставаясь собой, и в этом случае не забывал об интересах церкви.

Именно в его правление начинают свою деятельность два нищенствующих ордена, основанные св. Франциском и св. Домиником. Они строились на прекрасном основании скромной и целомудренной жизни, на том, чтобы проповедовать среди людей Евангелие, подобно самому Христу. Жаль, что оба этих ордена оказались так или иначе связаны с инквизицией.

Францисканцы после кончины своего основателя позабыли о первоначальных установках ордена. Они разработали роскошные церемонии и накопили огромные богатства. Вместе с доминиканцами они выискивали и подавляли ереси. Но францисканцы были попроще доминиканцев, известных своим интеллектуальным потенциалом и богословской образованностью. Доминиканцы учили людей правильному мышлению, и с ними в большей мере, чем с францисканцами, связана деятельность инквизиции.

Св. Доминик (Доминго де Гусман), основатель ордена доминиканцев, принадлежал к знатному испанскому роду и оказался самым благочестивым в своей благочестивой семье. Братья его, Антонио и Манес, были почти так же религиозны, как он сам, особенно Антонио, который раздал свое достояние бедным, стал мирским священником и всю жизнь проработал в больнице. Их дядей был архиерей Гуниель д'Узан, так что религиозность была у братьев в крови.

Когда в 1184 г. Доминик начал учиться в Валенсийском университете, то был известен тем, что шел к беднякам и старался, как мог, помочь им в нужде. Говорят, однажды он продал книги, чтобы на полученные деньги купить еды для бедных. А его современник Варфоломей Тернтский сообщает даже, что Доминик дважды продавал себя в рабство, чтобы иметь возможность заплатить выкуп, требуемый маврами за освобождение заложников. Может быть, это апокриф, но из рассказов этого человека, близко знавшего Доминика, явствует, что он был действительно известен редким благочестием и самоотверженностью.

Остается только сожалеть, что подобный человек был призван к искоренению еретиков; кажется почти невероятным, что св. Доминик так искренне посвятил себя такому жестокому делу, но так оно и было. Доминик по природе своей был реформатором, занятым воспитанием народа, и, как большинству таких людей, ему не хватало доброты для понимания чувств и интересов каждой отдельной личности, которую нередко проявляют люди менее значительные.

Его друг Франческо Бернардоне (св. Франциск) был другим человеком. Трудно себе представить, что он мог так ревностно преследовать ближних. Но хотя характеры обоих святых были несхожи, оба они, так или иначе, пошли одной дорогой.

Жизнь Доминика могла бы, как и жизнь его братьев, пройти в безвестности, но случилось так, что он оказался во Франции, когда Иннокентий послал туда легатов ради обращения альбигойцев. Когда Доминик был студентом, епископ Озмский включил его за благочестие в соборный капитул. А когда епископом стал Диего д'Азеведо, он сделал Доминика приором.

Однажды король Кастильский отправил епископа посланником во Францию, а тот решил включить в посольство приора Доминика. Так произошла его встреча с разочарованными папскими легатами в Тулузе. Тогда-то Доминик высказал мнение, что, если легаты, отказавшись от помпы, станут скромно проповедовать католическую веру, подобно своему Учителю, они могут произвести большее впечатление на еретиков. Тогда же у него родилась идея создать орден нищенствующих монахов-проповедников.

Это была достойная идея, однако сам Доминик по природе своей был скорее военачальником, чем любящим пастырем.

Посольство предпринималось ради устройства брака принца Фердинанда Кастильского. Когда же послы отправились в новое путешествие, чтобы привезти невесту домой, то случилось так, что принцесса скончалась прежде, чем они отправились обратно, и оба священника оказались в чужой стране без всякой миссии. Тогда они решили навестить папу римского.