сильно выгибал их, потом отпускал. А рябина не давалась его силе и все выпрямлялась, выпрямлялась. И движение её, взмахи листьев, напоминали дирижера. Как будто он стоял и руководил огромным оркестром, невидимым окружающим.

Это выглядело страстно, неистово, и похоже было, что исполняется очень сильная музыка. Симфония Гайдна или Бетховена.

И оторвавшись от грязной плиты, подойдя к окну, она стала слышать эту музыку.

На рябину больше никто не смотрел. Она росла во дворе одна. Двор был и для нее узок и мал. Но она каким-то чудом, вопреки всему, выросла в ладное высокое дерево. И теперь макушка её дотянулась до ветра. И он вольно гулял в её июльской листве и ворошил оранжевые уже ягоды.

Ветер как будто звал эту рябину из узкого двора. Туда, в просторы, которые она так и не увидит. А она все сгибалась и выпрямлялась, взмахивая ветками, как дирижерской палочкой.

Зрелище было воистину прекрасным. И она слышала эту симфонию- диалог между рябиной и ветром. Видела их недолгий союз. Ветер налетал и отступал. И дирижирование не заканчивалось.

Она отступила от окна. Ей почему-то было неловко, как-будто она подсмотрела и подслушала.

И ветер сдался, перестал уговаривать, сгинул, стих.

Листва успокоилась. Вернулись на ветки воробьи.

«Что это было?» — подумала она. Как похоже на мои приступы паники и гнева. Значит, и в природе это задумано, только в другом исполнении.

Рябина отдирижировала и справилась. Устояла. И развеселые птицы вернулись к её недоспелым еще ягодам. И бежать ей некуда. И подчинилась этому.

И откуда-то понялось вдруг, что это её никчемному настроению продирижировала рябина и исполнила её музыку, только для неё. Только она могла её услышать. Успокоила подружка.

А что, так оно и случилось. И ничего в этом странного нет. Рябина в подружках не каждому приходит. Вот так в окно и с дирижерской палочкой.

Она, улыбнувшись уже, ставила новую порцию кофе на отчищенную плиту, и с нежностью смотрела на рябину.

Ветви её были сдержанно-спокойными. Как будто ничего и не было несколько минут назад. Так! Порыв!

18 июля 2018, бестетрадные.

Чужой завтрак

Она сбежала пораньше из дома, чтобы успеть перед работой пройтись не спеша, по незадымленному еще городу, послушать, посмотреть на сонные еще дома, на чисто синее сегодня небо, пока шар солнца не выкатился на него, и не заставил прятать глаза за очками, а голову под шляпой.

Мир только пробуждался, и можно было постоять, посмотреть, открыв рот, на небо, не боясь попасть под автомобиль, чутко рассмотреть облака, придать каждому из них художественный образ или смысл.

Хорошее было утро. Приветливое, радушное.

Она вышла в улочку, которая являлась пешеходной зоной, и вела прямехонько к метро.

Переходя на нужную сторону, она внезапно увидела, вернее сначала услышала мужское пение. Это был известный романс, из итальянских, но исполнялся по-русски, и как-то совсем по-домашнему.

Посмотрев вверх, она в открытом окне увидела толстенького лысоватенького мужчину, который был в больших наушниках, и скорее всего, подпевал певцу в них.

Мужчину было хорошо видно и слышно, всего второй этаж. Он самозабвенно пел и жарил яичницу.

Он высоко поднимал яйцо, легко касался скорлупы ножом и опускал содержимое на сковородку. Ей показалось, что она даже слышит шкворчание яиц на масле.

Не прерывая пения, мужчина развернулся к холодильнику, он был у него за спиной, открыл его и вытащил какую-то зелень.

Она не сразу поняла, что уже давно стоит и наблюдает, за его ловкими движениями, счастливого человека, готовившего себе завтрак.

Окно было широко открыто, и он был совсем рядом. Толстенький, умиротворенный и очень довольный и собой, и песней, и яичницей.

Вот так нужно жить, подумала она, любуясь мужчиной. Во всем находить радость, петь, смотреть на восход, готовить завтрак.

Она не могла оторвать глаз от этого необычного зрелища. Не то, что она — бежит из своего дома, оставив детям бутерброды в контейнере и чай в термосе. Бежит от усталости будней, в этот летний рассвет, чтобы почувствовать какую-то неведомую непостижимую красоту утра, неба. Здесь она черпала силы, чтобы прожить целый день в рабочей рутине и вернуться домой, уже в толпе людей, озверевших в своем недостойном человека кроссе в суету.

Мужчина, между тем, опять открыл холодильник, вытащил еще что-то в дополнении к завтраку.

И запел новый романс. Она заметила, что он сильно загоревший, наверное из отпуска недавно, а еще она вдруг логично вывела, что он человек очень состоятельный. Дом, в котором он сиял в окне, был из очень дорогих в городе. Окна были вставлены, не обычные стандартные стеклопакеты, а стекла были с какой-то неведомой прожилкой. Да и общий вид крепыша говорил о хорошем достатке и отсутствии проблем.

Ей вдруг нестерпимо захотелось оказаться на этой кухне, рядом с этим теплым человеком, разделить с ним завтрак, разделить наушники пополам, послушать одну и ту же мелодию.

Очутиться в этом чужом уюте, хоть на пару минут. Просто так. Ей хватило бы впечатлений на целую жизнь. Она бы просто посидела, заразилась бы от него здоровьем, силой духа, весельем, благополучием и удачей. А это все у него там в окне было. Просто стояло столпом-опорой за этим коренастиком.

В это время на кухне появилось лицо. Неожиданно и резко. Женщина в чем-то белопрозрачном, она сделала потягушки, толстячок как-то сразу сник. Быстро снял наушники и поднес к уху мобильник.

Дальше можно было не смотреть. Как будто погас свет, выключила хозяйская женская рука. Выключила и свет, и музыку, и самого мужчину.

Дальше, наверное, они завтракали обыкновенно, он ей врал, что у него дела, поскольку он исчез из кухни, а жена стала тоже говорить с кем-то по телефону.

Больше смотреть было не на что. Она шла и думала, как этот толстячок радовался минуткам, в которые был один, свободе выбора, пусть даже еды из холодильника. И как все гаснет под прессом семейных отношений или отсутствия таковых.

Этот мужчина был точной копией её самой. Она вот так же по утрам сбегала, чтобы побыть одной, выпрямиться и посмотреть на небо. Хоть полчаса, такой необходимой воли. Встретиться с собой.

И она почувствовала к этому незнакомому толстячку нечто вроде влюбленности. И благодарности. И жалости.

Но надо было на работу. И она поспешила к метро. И не оглянулась. Зачем. Подсматривать не хорошо. Она уже корила себя за эту случайность.

4 июля 2018, бестетрадные.

Бремя дат

При всей