свисала и по ней струилась кровь, капая на штанину того, кто с пола наблюдал эту картину. Генрих отодвинул ногу в сторону, и только сейчас обратил внимание, что у него на груди кровавое пятно размером в толщину ветки, которая, как оказалось, снесла летчику голову.

Лихтенбахен расстегнул полевой китель и задрал майку. Грудь синела от гематомы.

«Главное, чтобы ребра были целы», – с болью вздохнул он, и с трудом попытался подняться.

Со второго раза ему удалось, и Генрих увидел труп первого летчика. Осколки стекла заполняли его глазницы и рот, лицо сплошь покрывали глубокие рассечения.

Забрав оружие у обоих, Лихтенбахен попытался открыть дверь в грузовой отсек, но, как оказалось, ее заклинило. С обратной стороны послышался шум и возня.

– Господин оберштурмбанфюрер, вы живы?! – последовали взволнованные голоса из-за двери.

– Вроде да, – ответил он.

– Подождите, мы сейчас откроем, дверь перекосило при падении!

Генрих отошел в сторону. Последовал скрежет, лязгнул вывернутый запор и дверь открылась. Глаза солдат смотрели на случившееся в кабине.

– Спускаем вещи вниз и готовимся к выдвижению, – скомандовал Генрих.

– Будет исполнено! – отчеканил впереди стоявший унтер-фельдфебель и из коридорчика, ведущего в кабину, солдаты вернулись в покореженный грузовой отсек.

Но в этот день выдвинуться к реке не получилось. Самолет разгружали до темна, спуская вещи на веревках. Он завис в ветвях на высоте восьми метров над землей. После спуска вещей, двадцать пять военнослужащих Вермахта разбили стоянку. Трое из них уже принялись готовить ужин. Тела летчиков не стали спускать, чтобы они не достались зверью.

– Обер-лейтенант Битц, с рассветом выдвигаемся, – сказал после ужина Лихтенбахен и скрылся в своей палатке.

– Так точно, господин оберштурмбанфюрер! – вытянулся по стойке «смирно» Эрвин Битц.

Генрих еще долго не мог уснуть, размышляя и вертя в руке, доставшийся ему от деда странный медальон с крупным рубином. Не зная, как объяснить самому себе, но при каждом касании к этому древнему амулету он чувствовал в ладони прилив неизвестной энергии.

Дед говорил, что этот рубиновый медальон пришел к нему из времен Фридриха II Бранденбургского, Фридриха Железного. И словам деда Генрих верил. Переходившие из уст в уста легенды древности так трогали маленького фон Лихтенбахена, что еще в школе он начал глубоко изучать историю. А после, при странных обстоятельствах наткнулся на связь с оккультными науками.

Генрих даже не удивился, что не успел он стать военным, его сразу вызвали к фюреру. И с того дня Генрих познакомился с некоторыми посвященными. Только интерес для него представлял их библиотекарь – старик, владеющий неизвестной силой.

– Господин оберштурмбанфюрер! – послышался осторожный голос из-за палатки.

Генрих вздрогнул, просыпаясь. Оказалось, что он даже не заметил, как уснул.

– Битц, это ты? – сильно сжал и разжал глаза Генрих.

– Так точно! – ответили снаружи. – Как вы просили. Завтрак готов.

«Уже утро», – выдохнул Генрих и ответил: – Спасибо, Эрвин. Сейчас буду.

На вырубленной средь кустов и деревьев полянке остались дымиться угли от костров. Группа из двадцати шести военнослужащих нацистской Германии выдвинулась в сторону реки.

– Штабсфельдфебель Блаше к господину оберштурмбанфюреру! – послышался возглас, разнесшийся по воде.

Река была быстрая, но не такая бурно-неистовая, как показалось с воздуха. Генрих стаял на берегу, где уже были готовы надувные, с жестким каркасом моторные лодки. К нему подбежал штабсфельдфебель.

– Господин оберштурмбан… – начал тот, остановившись за два шага от командира их группы.

– Отставить, Блаше, – отмахнулся Лихтенбахен. – Как тебя зовут?

Почему оберштурмбанфюреру дали роту Вермахта, пусть и неполную, никто не знал. Ведь орган СС брал на задания только свои подразделения, но этот старший офицер вроде был нормальным.

– Штабсфельдфебель Карл Блаше! – доложил прибывший.

– Так, Карл, я сажусь в твою лодку. Мне сказали ты один из лучших лодочников, – усмехнулся Генрих.

– Так точно! – отчеканил тот.

– Хорошо, – кивнул Лихтенбахен. – Забери у лейтенанта Ламнека рядовых Эриха Гейсса и Ерхарда Квосса. Они поплывут с нами.

– Разрешите выполнять?

– Давай, – кивнул Генрих и подозвал ожидавшего обер-лейтенанта Битца. – Эрвин, твоя лодка идет первой. Следуем вдоль берега. Если что, сразу причаливаем.

– Так точно! – вытянулся обер-лейтенант.

– Тогда лодки на воду, – скомандовал Генрих.

Забряцало висевшее за спинами солдат оружие и, шесть надувных лодок с поднятыми винтами моторов отчалили от берега. Здесь поток был не таким стремительным, и солдаты правили веслами. Пасмурное небо уже посветлело и чернеющие непроглядные стены зарослей вдоль берегов уже не так настораживали, можно было даже посмотреть на несколько метров вглубь чащобы.

Путь продолжался уже более двух часов, но ничего не изменилось, река сделала два изгиба, но русло по-прежнему оставалось не менее тридцати метров шириной, словно это не природный водяной рукав, а вырытый канал. Два берега шли идеально параллельно друг другу.

Лес также не менялся. Да, растительность выглядела непривычно. Таких кривых деревьев с круглыми листьями Генрих еще не видел, и кустов с мечевидными листьями, торчавшими вверх, не встречал. Но все же растительность тянулась также идеально однообразно.

«Странное место…» – размышлял Генрих, когда крик вырвал его из раздумий.

– Заводи мотор! – кричал обер-лейтенант Битц.

Его лодка шла первой и, ее внезапно, словно на привязи, потянуло к центру реки. Солдаты засуетились, опустили винт в воду и, дергая ручку, начали заводить мотор, но он не срабатывал. Штабсфельдфебель Блаше тут же повторил действие первой лодки, хотя они все еще плыли вдоль берега.

В следующую секунду Генрих схватился за резиновую ручку на надувном баллоне лодки, когда и их внезапно повернуло к центру реки.

– К берегу! – прокричал Лихтенбахен, оглядываясь, но уже все шесть лодок неслись по стремнине навстречу надвигавшемуся туману.

Откуда он появился, никто не знал, но сейчас тот полностью перегораживал реку, затягивая ее и окружающий лес клубящейся пеленой. Шум стремительного потока перекрыл надвигающийся грохот.

– Впереди водопад! – вопили с передней лодки, которая канула в тумане.

– Надуть спас-жилеты! – прокричал Генрих, надувая свой.

Когда лодки скрылись в тумане, то оказалось, что он не такой плотный и можно было наблюдать все шесть лодок. В этот момент Генрих увидел, как с первой лодки, оставив оружие и шлемы, в воду прыгнули три солдата и быстро поплыли в сторону берега.

«Берег…» – осмотрелся Генрих, даже не пытаясь их остановить.

Лодки были в поле зрения, но берега не было. Совсем. По обеим сторонам от плывущих, туман чернел бесконечностью. Рев водопада надвигался, но плеск за спиной Генрих услышал отчетливо. Он обернулся. В двух последних лодках остался только один солдат, остальные пытались доплыть до берега.

Ужас в глазах рядом сидящего солдата, Ерхарда Квосса, Генрих вначале почувствовал, а только потом увидел.

– Я не умею плавать… – прошептал тот, беспомощно глядя в суровые