главного инженера сложным способом. Сначала охрана пропустила к облеченному властью лицу женщину приятной наружности. Та уверяла, что направляется в офис по личному делу. Охранник не проявил должной бдительности, дамочка оказалась в кабинете. Буквально через пять минут трое сообщников в комбинезонах и черных масках обезоружили остальную охрану и ворвались в помещение. После чего силовые методы другой стороны стали не только бесполезны, но опасны для всех. В рабочем помещении главного инженера находился сложный пульт распределения и подачи горючих материалов, манипулируя которым, возможно устроить взрыв, а также пожар, какого не видели в столице со времен нашествия Наполеона. В такую форму эрудированные грабители облекли требование о выдаче ста тысяч долларов.

К прочей информации они присовокупили, что один из членов шайки спрятался в условленном месте, где произведет зажигание вылитой горючей жидкости. Струю пустили профилактически, на случай, если сообщники не появятся с выкупом. Целые невредимые и свободные в определенное условленное время. Переговоры осуществлял главный инженер, ставший заложником вооруженной банды."

– Дайте мне газету, – взмолилась Алла Кирилловна, когда способность говорить вернулась к ней частично.

– Это не самое интересное, вот последний абзац, – заверил старший сын, газету не отдал и продолжил чтение с интонациями диктора. – "Внешний облик троих нападавших остался вне конкретного определения, пятнистые комбинезоны и темные маски с прорезями для глаз, а вот сопутствующую женщину удалось запомнить. По описанию охранника, подтвержденному словами главного инженера, она представляла собой особу приятной наружности, среднего роста, одетую в синее шелковое пальто и черные сапоги, темные волосы уложены сзади в пучок, особые приметы – большие фигурные очки. Срочно сделанный фоторобот позволяет нашим читателям посмотреть, может быть, кто-нибудь видел эту особу или знает ее."

Дальнейшим мигом в онемевших руках Аллы Кирилловны оказался ее собственный портрет, выполненный в стиле "фоторобот" с крупной надписью поверху "Срочно в розыск!" Газетные листы, лица детей и кухонные обои завертелись вокруг Аллы в тошнотворном хороводе, табуретка под ней провалилась в тартарары, а пол стремительно приблизился. Но очень скоро всё растворилось в приятной темноте.

– Я вам говорил, придурки, – после паузы послышался знакомый голос ниоткуда. – Говорил я вам, зря это, слишком, чересчур. Ну что, доигрались? Берите теперь за ноги, осторожнее, не то стол своротите.

– Она умерла? В скорую звонить? – раздались перепуганные голоса, и Алла стала понимать, что ее несут, скорее даже тащат.

– Пока нет, может, выживет, только вот на фига такая жизнь? – произнес Миша, и Алла куда-то свалилась, но упала близко и мягко.

Освещение вернулось, Алла лежала на собственной кровати, вокруг возникли лица мальчишек. Миша сидел на краешке стула рядом и держал ее за руку, определял пульс. Дети зачем-то пытались опять сунуть ей в лицо газету, вырывая ее друг у друга.

– Мам, ну посмотри, совсем не похоже, только пальто и прическа, – наперебой убеждали сыновья, потом догадались объяснить. – Ну, это мы пошутили по-дурацки, думали, ты посмеешься. Миша твой портрет нарисовал, мы хотели тебе сказать, чтобы поделилась денежками, награбленными. Ну вправду, тетка чуть-чуть на тебя похожа, и мы подумали…

– Вот такой сюрприз, – покаянно заявил Миша. – Извини, я принял участие, можешь сказать, что я болван. Я нисколько не обижусь, поскольку это будет истинная правда.

Алла не помнила точно, сколько времени ушло на оценку ситуации, однако обморочное состояние позволяло хранить молчание сколь угодно долго. Она молчала, смотрела на домашних страдальческим взором, пока не уверилась, что поняла правильно. А именно, дети прочитали в газете репортаж о вчерашних событиях, им показалось забавным, что преступная женщина отчасти схожа с собственной мамашей и пальто носит такое же. Вот они и придумали розыгрыш, заставили болвана Мишу употребить живописный дар всуе и изобразить "фоторобот" Аллы с фотографии. Фактор внезапности не позволил Алле сообразить, что криминальный портрет ей преподнесли отдельно, в газете красовалось нечто условное, похожее на неё веьма отдаленно.

Разоблачение в кругу собственной семьи оказалось свинским блефом, от одного этого Алла испытывала огромное облегчение, однако не в том состояла печаль, доведшая ее буквально до потери сознания. В газетном репортаже черным по белому читалось, что не только охранник, но и главный инженер уверенно поместил женщину (а ведь это была Алла!) в ряды преступной шайки. Как могла произойти ошибка, у Аллы просто в голове не укладывалось!

Тем не менее, с домашними обсуждать эту проблему она не собиралась. Пока они столпились у кровати и наперебой объясняли в ненужных подробностях, как им пришла в голову вздорная идея, и как они претворили ее в жизнь. Больше всех каялся Миша, понимая, что его участие в дурацкой забаве непростительно и неуместно.

– Помнишь змею на стуле? – спросила Алла, когда в разноголосом гомоне случилась минутная пауза.

– Еще бы не помнил, – отозвался Миша. – Змея была твоя, а из школы чуть не выгнали меня. Причем она резиновая была, не настоящая, между прочим.

– Ей было неважно, Анне Абрамовне, резиновая или нет. Сердечный приступ был настоящий, «скорая» повезла из школы прямо в больницу, – уточнила Алла и добавила укоризненно. – Теперь я ее понимаю.

– Зато контрольная пропала начисто, а как твоя змейка смотрелась на стуле! Блеск, просто как живая была, – с ностальгией в голосе проговорил Миша.

– Вот, когда мы с Мишей были в вашем возрасте, – назидательно произнесла Алла, не поднимая головы. – Мы додумались подложить резиновую змею на стул учительнице, простой немудреный поступок, и смысл в нем имелся – от контрольной избавились. Хоть и дурно, но по крайней мере объяснимо. Но вот зачем пугать меня, хоть застрелите, я не понимаю. Прошу чаю и возобновляем заседание.

Чашку свежезаваренного чаю принесли прямо на ложе, на закуску изыскали пряник, так что Алла преподнесла свою речь вприкуску, как бы между прочим.

– Да, кстати, нужен ваш совет, – начала она. – Ваш папа звонил недавно, кажется позавчера. Кто-то ему сказал, что бабушка прислала деньги и предстоит покупка компьютера. Мы, правда, ничего не решили, но кто-то похвастался – интересно, кто? Ну, да это неважно. Папа очень горевал, что у него денег нет совсем, просил отсрочить выплату ваших карманных расходов и хотел узнать, не можем ли мы дать ему взаймы из бабушкиных денег. Обещал отдать, как сможет. Что ему сказать?

(Честно говоря, Алла не собиралась делиться с сыновьями информацией или спрашивать у них совета. Бывшему мужу она мягко напомнила, что никогда у него денег не просила, а бабушка предназначила посылку внукам, вовсе не экс-зятю. Вадим был сильно разочарован, посетовал, что они не чужие, разговор вышел не слишком приятным.)

– Ну так что? – повторно спросила Алла, пусть мальчишки подумают, что для