Соня шмыгнула носом.

– Там пшикалка для стёкол – в шкафчике, под раковиной. А тряпки… не знаю, может, на батарее висят. Бабушка вчера генеральную уборку делала… А вы мне правда поможете?

– Ну, мы ж договаривались, – напомнила я и осторожно погладила её по плечу.

– Ага, – кивнул Мишка. – Договаривались. Я с понедельника чашки буду копить!

Вот всегда Мишка влезет со своими шуточками!

Типа, я тоже – из-за какой-то немытой посуды…

А я, между прочим, совсем не это хотела сказать.

Ромео ходил за нами повсюду. Подозрительно фыркал, когда мы залезали в ящики и шкафы. Нервно мяукал, когда Соня орала через всю квартиру, подсказывая нам, где что лежит.

К сожалению, Сонины вопли не помогли.

Бабушка не просто сделала генеральную уборку. Она уничтожила весь мусор – и даже предметы, которыми она этот мусор убирала. Мы не нашли ни одной тряпки. Тогда Соня придумала взять что-нибудь из корзины для белья. Но и она оказалась пустой – бабушка ВСЁ перестирала. К счастью, на дне болталась красная наволочка, Сонина белая майка и жёлтый носок.

– Годится, – кивнула Соня. – Чур я наволочку возьму!

Я сразу схватила белую майку, а Мишке достался носок.

Мыть окно оказалось легко. Пшикнул – и вытер, пшикнул – и вытер.

– Однажды Пушкину тоже пришлось окно мыть, – важно сказала Соня. – Сначала он сидел под одеялом и придумывал стих про солнце, мороз и красавицу, которая спит и не хочет вставать. Помните, он ей кричит: «Погляди в окно!» А она дрыхнет. Ну, Пушкин тогда сам в окно посмотрел. И поставил многоточие – потому что окно у него было грязное, никакой природы не видно…

– Ага, – пропыхтел Мишка, – попробовал бы, как я, стекло носком отмывать!

– А ты думаешь, он бегал тряпку искал? Пока в шкафах роешься – все рифмы забудешь. Он скорее носок схватил, чтобы время не тратить, и окошко протёр. А там такая красотища! Пушкин обрадовался – и быстренько дописал, чего эта красавица увидела.

– Его, наверное, няня потом ругала, – вздохнула я, отскребая майонезные брызги с подоконника.

– Почему? – удивилась Соня.

– Ну, у него же много стихов о природе. Значит, Пушкину часто приходилось окно мыть. Ему на работу идти, а у него все носки – по одному…

– Да-а-а, это проблема, – кивнул Мишка. – Их даже в стиралку два кладёшь, а достаёшь всё равно один… Кыш!

Ромео опять прыгнул на подоконник, и Мишка замахал на него носком.

– Он сейчас нам все стёкла шерстью испачкает. Вот я сфотографирую – и пусть валяется сколько угодно!

– И что теперь? – уныло спросила Соня.

Я пожала плечами. У меня не было никаких идей.

А вот Мишка…

Мишка сделал вид, что разглядывает книги на полке.

И вдруг завопил жутким голосом:

– Назови три цифры!

Соня так подпрыгнула, что с её табуретки свалилась книга для повара и чуть не зашибла кота.

Они заорали одновременно.

– Один-два-три! – закричала Соня.

– Мяу-у-у, – завыл обиженный кот.

– Ну дурдо-о-ом, – сказала я.

А Мишка как ни в чём не бывало набирал код на велосипедном замке.

– Не подходит, – огорчился он. – Я думал, если тебя напугать, правильные цифры сами из памяти выскочат. Ладно, попробуем в его биографии чего-нибудь поискать.

Мишка вытянул из-под кота мятые листочки:

– Набери рост Пушкина.

– Думаешь, я его помню? – возмутилась Соня.

– 166 сантиметров.

Соня запыхтела, отыскивая нужные цифры…

– Облом.

– А может, рост его жены? 173…

– Ого, какая высокая, – удивилась я. – А бедный Пушкин – совсем коротышка.

Интересно, он стеснялся, когда они танцевали вместе, или нет?

А может, ему пришлось купить специальные ботинки?

– И «173» не подходит, – расстроилась Соня.

– Ну, мы же не зря здесь полдня проторчали, – утешил её Мишка. – Твоя мама придёт – и обрадуется. Мы ей салат сделали, даже с этим… пушкинским майонезом.

– И окно чистое, – добавила я. – Вон какой подоконник беленький. Почти как твой кот.

Ромео сидел, прижав морду к стеклу, и следил за вороной. Она качалась на тонкой ветке, как на качелях, а потом взмахнула крыльями и перелетела на горку. Кот юркнул под занавеску и затаился. Может, надеялся, что ворона подберётся поближе.

Соня погладила его по круглой спине и заворковала:

– Ты мой прожо-о-о-рливый, ты мой бе-е-еленький… А занавеска у нас какая-то… серенькая… – Соня прищурилась, разглядывая кружевные оборки. – Ну ничего себе! Мы ещё и занавеску майонезом заляпали. И что теперь делать?

– Ерунда! – махнул рукой Мишка. – Тоже мне проблема! Ща устроим большую стирку. Будет ещё одно доброе дело для твоего сочинения. Бульк – и готово!

Мы хотели принести таз прямо в комнату, а потом натаскать воды. Но Мишка заявил, что он не какой-нибудь слабак, чтобы носиться туда-сюда с мисочками и кастрюльками.

Поэтому он бухнул таз, полный горячей воды и пены, прямо на письменный стол. Хорошо, что кот успел увернуться.

Соня сказала, что всё будет делать сама. Конечно, снять занавеску она не могла – тут уж лучше меня никто не справится.

Ну а потом я спокойно легла на диван и смотрела, как она яростно топит несчастную тряпочку в пене.

Оказывается, дружить с узником не так уж просто. Узник не может выйти в коридор или на кухню. У него даже не получится на два шага отойти от окна или что-то поднять. Каждую минуту мы помогали Соне, мы превратились в её длинные руки и быстрые ноги. И вот наконец-то можно было просто валяться и НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ.