Вот в этот раз мы с Гором проявили небывалое единодушие. Но, как я уже говорил, проще найти жизнь на Марсе, чем совесть у этой страшной женщины. Раздражённо сдув с носа прядь волос, Лёля выдала нам по ребёнку, по бутылочке со смесью и нетерпеливо поинтересовалась, топнув ногой:

— Ну? Чего ждём?

— Эм…

Я растерянно посмотрел на притихшего малыша на моих руках. Малыш посмотрел на меня и медленно приоткрыл рот. После чего по квартире раздался требовательный, очень требовательный рёв. Такой, что я только чудом не выронил злосчастную бутылочку из рук. И обречённо, про себя застонал.

Боже, на что я подписался, а?!

Максим Потапов

— Это отвратительно, — мрачно резюмировал я, уткнувшись носом в чашку с кофе. С крепким, чёрным, как моя душа кофе. Только он и не давал мне уснуть мордой в стол и плевать, что на часах давно уже полдень.

— М-м-м? Ты о чём?

Ильин, нарисовавшийся на пороге моей квартиры минут так пять назад, зарылся в холодильник в поисках съестного. И я искренне был рад, что он не стал комментировать царивший вокруг свинарник. Не то, чтобы я был поборником чистоты…

Но даже на мой холостяцкий взгляд, кухню проще было сжечь, чем навести в ней порядок. И это я ещё не вспомнил про то, что творилось в гостевой комнате, отданной под детскую и в ванной, где корзина для белья грозила провалиться к соседям.

Вместе со всем своим содержимым.

— Твоя физиономия, — осторожно поведя плечами, я поморщился от боли, прострелившей шею. И всерьёз озадачился вопросом, как, ну вот как Ирка с ними справляется?

Одна. Без помощи семьи, оставшейся на другом конце страны. Да блин, мне трёх дней хватило, что ощутить все «прелести» той хрени, что называется отцовством. Нет, определённые плюсы в этом деле действительно были.

Или даже есть. Пусть я пока что не прочувствовал их на своей шкуре. Но мысль, что в таком темпе я до конца недели не дотяну, проскальзывала всё чаще и чаще.

И всё-таки, как она с ними справлялась, а?!

— А что с ней не так? — озадачился Гор, плюхнувшись за стойку напротив меня. И так улыбнулся, что у меня кулаки невольно зачесались. Потому что нельзя быть таким радостным, просто до омерзения и совершенно точно выспавшимся.

Мля, аж завидно стало, ей богу!

— Она у тебя слишком довольная. И счастливая, — вздохнув, я сделал большой глоток кофе. Даже не поморщившись от горького, кисловатого привкуса. И всё же не выдержал, подозрительно поинтересовавшись. — Нет, ну я серьёзно, Гор. У тебя ж пацан не старше моих партизан. Как ты… Как ты умудряешься выглядеть таким бодрым, а?

— Это ты просто не привык ещё, — с самым серьёзным выражением лица брякнул Ильин. После чего не выдержал и заржал, добавив. — А потом будешь как лошадь, спать стоя. Когда угодно, где угодно и хоть под что.

— И сколько будет длиться это… Привыкание?

— А тут, прости мой друг, но у каждого по-разному, — снова гоготнув, Игорь вздохнул и пододвинул ко мне тоненькую папку с документами. — Держи. И не благодари меня, я знаю, что я молодец.

— Это что? — нахмурившись, я взял в руки обычный скоросшиватель. Правда, открывать не спешил, чувствуя, как в груди шевелится очень нехорошее предчувствие.

— То, что поможет тебе решить, что делать дальше, — утащив из стоящей рядом вазочки печенье, друг невозмутимо принялся его грызть. И судя по его виду, расщедриться на подробности он не планировал. Вот же…

Юрист хренов. Со склонностью к дешёвым театральным эффектам.

— Ла-а-адно, — нехотя протянул я, отставив кружку с недопитым кофе в сторону. Глубоко вздохнув, медленно выдохнул. И открыл чёртову папку, уставившись на безликие буквы и цифры, как на врага народа.

Только спустя пару секунд сумев сложить их в название документа и осознать, что именно в моих руках. А это был…

— Ты. Серьёзно?! — раздельно, чуть ли не по слогам прохрипел я, сжав несчастные бумаги в кулаке. — Гор, млять… Я же сказал, мне всё равно!

— Тебе да, — спокойно откликнулся Ильин. — А мне, как твоему лучшему другу нет. И чего ты завёлся, Потапов? Ты ж вроде радоваться должен… — смерив меня насмешливым взглядом, он уточнил. — Ну, что теперь можешь называть себя отцом на вполне себе законных основаниях. Что не так-то?

Что не так? Нет, он реально ещё поинтересовался у меня, что не так?!

— О, знаю я этот взгляд, — Игорь фыркнул, досыпая в кружку третью по счёту ложку сахара. И ехидно протянул, размешивая теперь уже точно свой приторный напиток. — А теперь, дамы и господа, вы прослушаете монолог под условным названием «Ты охренел, Ильин?!».

— Ху… — вовремя прикусив язык, я смерил друга убийственным взглядом и снова прислушался к царившей в квартире тишине. Искренне надеясь, что это была тишина «мы сладко спим», а не «мы нашли большой адронный коллайдер и готовы захватить мир».

Я б даже удивляться не стал, ей богу.

— Короче, хрен тебе, а не монолог, — я всё же сподобился закончить предложение. И смерил друга ещё одним мрачным, многообещающим взглядом, что будь на его месте кто-то из моих подчинённых — уже б слиняли. Но тут…

— Жа-а-аль, — вполне искренне расстроился приятель. И как бы, между прочим, поинтересовался. — А пожрать нет ничего? Ну кроме детского питания, конечно.

Вот, собственно, именно это я и имел в виду. То, что Ильину эти мои взгляды маньяка со стажем, как слону дробовик. Забавно, интересно, но ни хрена не поможет же. И ведь так сразу и не скажешь: он с рождения такой дефективный был?

Или это его семейная жизнь так закалить успела?

— Гор, а Лёля у тебя сильная? — огорошил я зарывшегося в холодильник друга внезапным вопросом. Ильин от неожиданности аж башкой об полку приложился, высунувшись наружу и смерив меня подозрительным взглядом.

— Ну… Предположим, — настороженно откликнулся друг, выудив откуда-то бутылочку питьевого йогурта. Потряс её для верности и, только скрутив крышку, попытался разглядеть срок годности выбитый на ней.

— И целеустремлённая?

— Себе во вред, — не удержался от шпильки в адрес любимой супруги друг. И зыркнув на меня исподлобья, всё-таки уточнил. — Это ты к чему?

— Это я к тому, что даже ей не под силу так отбить инстинкт самосохранения. Ты что, серьёзно собрался ЭТО пить?!

— Да нормальный он… — растерянно откликнулся Игорь, почесав затылок. — Вроде бы…

— Ну-ну, — я хмыкнул, качнув головой. И машинально провёл пальцами по папке со злополучным результатом теста ДНК, так и лежавшей на столе.

Злость на чужое самоуправство давно прошла. Зато вместо неё внутренности стянуло таким сумбуром из чувств и эмоций, что казалось ещё чуть-чуть и меня тупо разорвёт. И как я ни старался, так и не понял, чего там больше: возмущения поступком друга, обиды на Ирку за молчание или дурного ощущения счастья, что я — отец?