даже стану счастливее. Я открою собственную фирму судебной бухгалтерии.

— Судебная бухгалтерия? — Джек опешил. — Ты серьезно?

— Ага. Я всегда обожала числа. Не веришь?

— Судебный бухгалтер — пузатый парень в очках с прилизанными волосами, который пялится в экран компьютера, пока его глаза не вылезут из орбит. Я не представляю тебя на его месте.

— У меня есть очки, — заверила она его. — И я пялюсь на экран компьютера, пока мои глаза не становятся похожими на светофоры. Но я люблю свою работу. Цифры. Закономерности данных. Статистика. Это намного интереснее работы топ-менеджером в «МоссТех». Но бабушка хочет сконцентрировать все семейные таланты в «МоссТех». Она решила сделать меня финансовым директором.

— Ну, это блестящая карьера.

Мэдди пожала плечами:

— Конечно. Но, если я не найду себе мужа в ближайшие недели, дядя Джером возглавит компанию и уволит нас всех. Так что все бесполезно.

Джек ойкнул.

— Я справлюсь. Но может пострадать моя семья. Джером уволит Калеба и Маркуса, и, конечно же, «МоссТех» пойдет по кривой дорожке.

— Плохо дело, — согласился он.

— Да. Бабуля давит на нашу совесть, чтобы управлять нами. Но это не облегчает охоту за мужем. Я что, должна выйти за придурка вроде Брюса? Я не выдержу. Да и сама бабушка устала бы от такого парня, как он, ровно через десять минут. Она требует невозможного.

— Ни в коем случае не выходи за такого, как Брюс, — решительно сказал Джек.

— Конечно нет. Я не спущу свою жизнь в унитаз, чтобы кому-то угодить. Но если я не найду никого, кто мне понравится, я разрушу карьеры своих братьев, и меня это удручает. Хотя в конце концов они все преодолеют. Я их знаю.

Она вдруг вспомнила, что Джек отлично знает ее братьев, и запаниковала. С какой стати она болтает с ним о своих семейных проблемах? Джеку Дейли нельзя доверять, он ее враг.

— Как насчет третьего варианта? — спросил Джек.

Она перестала паниковать:

— Третьего варианта я не вижу.

— Заставь свою бабушку смириться, — сказал он.

— Ха! Ты знаешь мою бабушку. Ты видел, чтобы она хоть раз смирилась или призналась в собственной неправоте?

Джек хмыкнул себе под нос:

— Напугай ее. Приведи домой того, кого она ненавидит.

Она подумала о Джеке и испугалась до смерти.

— Мне не следует говорить с тобой о моей семье, — произнесла она дрожащим голосом. — Мне вообще не следует с тобой разговаривать.

— Наверное, нет, — сказал он. — Но мы разговариваем.

Мэдди была права. Ему следовало оставить ее в покое.

Но она была так прекрасна в лунном свете: ее большие красивые глаза блестели, а губы звали к поцелуям. Почему он раньше не обращал на нее внимания?

Потому что прежде он был ослеплен Габриэллой Адриани — своей бывшей подружкой.

Он давным-давно не думал о Габриэлле. Девять лет назад он думал, что влюблен в нее. Габриэлла была красивой, сексуальной, умной и энергичной.

Но она бросила его, когда расстроились дела в «БиоСпарк». Он довольно долго вынашивал обиду, но в конце концов перестал винить Габриэллу. У нее были большие планы на жизнь, а жених с такой репутацией, как у него, — тяжелая ноша.

Странно, но прямо сейчас, глядя на Мэдди Мосс в рваных джинсах, он не мог вспомнить, как выглядит Габриэлла. Свободная толстовка не скрывала сексуальные изгибы фигуры Мэдди. Она выглядела так же хорошо в этом повседневном наряде, как и в потрясающем платье с лямкой на шее. Он почувствовал возбуждение.

Мэдди наверняка ощутила идущую от него сексуальную энергию, потому что попятилась.

— Хм, до свидания! — Она быстро зашагала прочь. Упругие черные локоны соблазнительно подпрыгивали при каждом ее шаге. Он усмехнулся, вспомнив, как она врезала Брюсу Трейнору и плеснула выпивкой в его ухмыляющееся лицо.

Идя обратно к костру, он четко осознавал местонахождение Мэдди в толпе гостей, словно ее освещал прожектор, который следовал за ней повсюду, куда бы она ни пошла. Мужчины буквально ходили за ней по пятам. В любой момент вокруг нее было не менее пяти человек: один наливал ей шампанское, другой ставил складной стул, третий приносил ей тарелку с разнообразной итальянской выпечкой. К счастью, среди них не было Брюса Трейнора. Он был на противоположной стороне костра, хмурый и злой. Трейнор сердито посмотрел на Джека, который ухмыльнулся ему в ответ, и поднял бокал с пивом.

— Привет!

Джек обернулся и увидел Гейба Морхеда, джинсовая рубашка которого была распахнута, чтобы он мог покрасоваться своим торсом.

— Привет, Гейб! Как дела?

— Я видел, как Мэдди Мосс разговаривала с тобой. Она, случаем, не хотела тебя прикончить?

— Мы любезно поговорили, — сказал Джек.

— Бьюсь об заклад, она откусила тебе голову. Мне не верится, что Трикс пригласила вас обоих на свадьбу. Какая оплошность!

— Мы с Терренсом друзья, — уточнил Джек.

— Ах. — Гейб пил пиво, глядя через костер в сторону Мэдди. — Ну, по крайней мере нам не нужно с тобой соревноваться. Эта женщина в порядке. Ты только посмотри на ее ноги. Представляю, как они обвивают мой торс…

— Я не в настроении слушать твои сексуальные фантазии.

— Ладно, — сказал Гейб. — Но я понимаю, если ты влюбился в нее. Она настоящая красотка и чертовски богата. И она очень умная. У Даррела и Фредерика были какие-то проблемы в бухгалтерии, поэтому они позвали ее пару месяцев назад. Говорили, она оборудовала на их фирме себе комнату и несколько дней работала там со своим компьютером, потом вышла и рассказала им, в чем именно проблема. Кто, когда, где, сколько украл. Вор во всем признался. Она предусмотрела все до мельчайших деталей. Они были поражены.

— Впечатляюще, — произнес Джек.

— Да, она гениальна. Жаль, что она ненавидит тебя. Если тебя в самом деле подставили в той истории с «БиоСпарк», она могла бы все выяснить. На одном проиграешь, на другом выиграешь, верно? Я возьму еще пива. Тебе принести?

— Нет, не надо, — сказал Джек.

Словно почувствовав его взгляд, Мэдди повернула голову и посмотрела на него. Он быстро отвернулся.

Из-за невезения и неприятностей Мэдди Мосс навсегда для него под запретом. Но с этим трудно смириться. Умная, красивая, желанная женщина отстранилась от него потому, что считала его лживым отморозком, вором и предателем.

Он многие годы старался совладать со своими эмоциями. Всегда сохранять хладнокровие, намеренно не думать об определенных вещах или не поддаваться определенным чувствам. Иначе несправедливость всего этого довела бы его до крайности.

Но иногда несправедливость действительно доставала. Если бы он разрушил свою жизнь из-за жадности, злости, страсти или чего-то в этом роде, тогда было бы справедливо. Он спокойно принял бы наказание,