— Как мне жить дальше, Сун Ли? — тихо спросила королева. — Как я могу быть с ним, после того, что случилось?

— Ничего, госпожа, — ободряюще произнесла Сун Ли. — Все будет хорошо. Говорят, первые ночи бывают сложными. Потом будет проще. К тому же, когда появится наследник, все изменится, уж вы мне поверьте! Сейчас я принесу воды и промоем рану. Все будет хорошо!

Сун Ли заставила Мириану одеться и позавтракать, постаралась волосами прикрыть рану на лбу, после чего королева, преодолевая слабость, отправилась гулять по дворцовому саду в компании Каолама. Они шли мимо каменных скульптур, окружавших бесчисленные прозрачные прудики, с проложенными через них деревянными изогнутыми мостиками, вдоль крошечных разноцветных деревьев, каждое из которых едва доходило Мириане до колена, вдоль витиевато подстриженных, покрытых бутонами низкорослых вечнозеленых кустов, и старый Каолам умолял ее быть покорной и терпеливой.

— Я знаю, что лучше умереть, чем стать женой такого человека, как Лай Вуонг, — говорил Каолам. — Но ты должна терпеть, моя госпожа. Если ты решишь умереть, если поступишь как королева Марина — династия прервется. И тогда страшно подумать, что станет с Туангом! Такого не было никогда прежде! Во имя жизни и благополучия твоих подданных ты должна терпеть!

— Почему я должна терпеть ради них, ведь они не защитили меня от Лай Вуонга?

— Как они могут защитить тебя? Жители Туанга забиты и бесправны. Они боятся даже собственной тени. Ищейки короля уже рыщут по деревням и городам, чтобы бросить в тюрьму непокорных. Эта участь может постигнуть и тебя. Поэтому, умоляю, Мириана, смирись и будь терпелива. Возможно, вам удастся поладить. По крайней мере, ты должна хотя бы родить наследника.

— Хорошо, я постараюсь, — вздохнула молодая королева. — Но это будет так непросто! Теперь я очень сильно боюсь его. И у меня так болит голова!

Однако Сун Ли и Каолам оказались правы: Лай Вуонг сам испугался, что убьет жену прежде, чем та родит наследника, а еще хуже — что она потеряет ребенка по его вине, что считалось в Городе птиц дурным предзнаменованием, и потому стал относиться к ней куда бережнее, чем раньше. Он больше не поднимал на нее руку, старался быть вежливым и даже приветливым, хотя всегда казался холодным и отстраненным. Но Мириана радовалась уже этому, она постаралась простить мужа, улыбаться и ни в чем не противоречить. На любую его фразу она отвечала теперь только «Да, мой король» и ни слова больше, опасаясь снова его разозлить. Они оба ждали, когда же молодая королева почувствует первые признаки скорого появления наследника — но пока их надежды не сбывались. Как и Марина до нее, Мириана не получила благословения богов родить сына.

Лишенный возможности срывать свой гнев на жене, Лай Вуонг с особой яростью принялся наказывать провинившихся крестьян Туанга, причем доказательства осужденного ему не требовалось. Сотни и тысячи людей были брошены в тюрьмы, а тюрьмы, сооруженные Лай Воунгом, были страшны: высеченные прямо в голой скале крошечные клетки, где человек не мог подняться в полный рост, днем раскалялись от жаркого солнца, а ночью покрывались льдом, настолько в них было холодно. Заключенным не давали даже одеяло, и, лишь с утра рука охранника протягивала в узкую щель кусок хлеба и миску с водой. Несчастные мечтали умереть, сходили с ума и лишь только поднимали решетку, с готовностью бросались вниз, прямо на острые скалы, разбиваясь насмерть.

— Я все хочу посмотреть, есть ли среди них хоть один потомок Великой птицы, — усмехался король, — Хоть кто-то, кто сумеет полететь, а не разбиться!

— Зачем ты так, — укоряла мужа Мириана, — Ты же знаешь, никто из них не умеет летать. Они все погибнут.

Это был первый раз, когда она осмелилась осторожно возразить мужу, при этом ее сердце замирало от ужаса.

— Что ж, тем хуже для них и лучше для нас, — тут же ответил он. — В Туанге и так стало слишком много дармоедов. Этой стране не повредит хорошая война!

Время шло. Все также Мириана не могла ни полюбить мужа, ни подарить ему наследника, и все чаще король поглядывал в сторону хорошенькой Сун Ли, не оставлявшей его мыслей. Несколько раз он подлавливал служанку в коридорах дворца, но девушке каждый раз удавалось отделаться шуткой, намеком и, вывернувшись, убежать, окончив все веселым смехом.

Король не преследовал ее более настойчиво, потому что был слишком занят государственными делами: он в три раза увеличил размер податей и ужесточил наказания для тех, кто не мог отдать в казну установленную меру. Люди в Туанге жили все беднее, в то время как казна и жрецы становились все богаче. Лай Вуонг задумал создать новые корабли, новую армию, с тем, чтобы подчинить себе окрестные земли и выйти вниз, к границам с миром людей.

Говорят, что Туанг образовался, потому что был отделен от мира обычных людей невидимой завесой из пуха Великой птицы, и путешественники из мира обычных людей, мечтающие найти эту страну, лишь бесконечно блуждают в горах и в конце концов погибают, потому что путь для иноземцев сюда закрыт. Лишь нескольким из них удавалось преодолеть таинственную завесу, обычно это были те, кто явился в Туанг по приглашению. Эта горная страна подобна таинственной Шамбале, что открывается лишь избранным. Сами жители страны парящих гор изредка появлялись в мире людей, в основном ради торговли, но посещали лишь острова, затерянные далеко в Тихом океане и никогда не приближались к материкам.

Однако Лай Вуонг задумал нарушить установленный порядок и выйти к людям. Мириана не разделяла уверенности мужа, ей казалось, что куда правильнее избегать войн, утвердить мир и сделать своих подданных счастливыми, а страну процветающей, но король хотел власти, славы и новых богатств. Кроме того, как уже было сказано, он ненавидел всех иноземцев. И Мириана молчала, не смея возразить.

Но измученные голодом и лишениями, запуганные и потерявшие надежду жители Туанга по-разному реагировали на политику нового короля. Большинство смирились и терпели, но те, кто жил у дальних границ, снова поднимали восстания, и наконец, одному из тех бунтов удалось вспыхнуть и разгореться.

Взбешенный, Лай Вуонг приказал придать огню деревни, где жили восставшие, а потом и сам собрался на войну. Понимая, что уходит надолго, а может быть и навсегда, он решил во что бы то ни стало добиться благосклонности хорошенькой девушки, что привлекла его внимание и никак не выходила из головы. Стройная фигурка Сун Ли, ее длинные темные волосы и блестящие черные глаза мерещились ему даже во сне. И король послал Сун Ли дорогой подарок — золотой браслет, достойный королевы, но не служанки, а после попросил прийти вечером в его покои. Девушка не могла ослушаться приказа и в назначенный час была в его комнате.

Однако Сун Ли принесла подарок с собой и с низким поклоном протянула его королю.

— Я не достойна носить это украшение, это не для служанки, — осторожно сказала она. — Позвольте вернуть Вашему Величеству его подарок.

— Здесь я король и мне решать, кто чего достоин, — ответил он, приблизился к девушке и, взяв ее узкую смуглую руку, надел на ее запястье золотое обручье, вспыхнувшее в свете свечей словно весеннее солнце.