На этом Полина решила остановить дискуссию, потому что не видела смысла ее дальше продолжать. К тому же она боялась, что тема соскользнет снова на ее отношения с Олегом. Так что они с Акулиной расстались, чтобы позже встретиться у бассейна.

Олег и в самом деле был там. Возлежал в шезлонге мокрый, видимо только что вылезший из воды, и наслаждался солнцем. Он сразу же заметил подошедшую подругу. А она пожалела, что так разоделась. Тут был куда более уместен купальник и легкое парео на бедрах. Она приняла решение тут же пойти переодеться, но он ее задержал.

— Выглядишь как картинка, дорогая. — Он поднялся и подошел к ней, взяв за руки.

— Только эта картинка тут явно не к месту, — скорчила она гримаску, — пойду облачаться в купальник. Тут так жарко!

— Ты оделась так для меня? — спросил он, с надеждой заглядывая ей в глаза.

— В общем-то да, хотела тебе показать, что ценю твой вкус и… решила тебя порадовать.

— Это приятно! Но, радость моя, теперь ты свой долг исполнила. — Он расцвел улыбкой, которая делала его почти неотразимым, и легонько, с видом собственника, шлепнул ее по попке. — А теперь иди переодевайся. Твой вид в купальнике мне нравится еще больше! Жду!

Через некоторое время вся троица плескалась в лазурной воде бассейна с превеликим наслаждением. Все-таки отдых получился просто классным, этого Полина не могла отрицать. А что касается всех остальных проблем, которые мерещились ей, так пусть они подождут. До Коста-Бланка оставалось еще несколько часов. Лучше расслабиться и не морочить себе голову пустыми размышлениями и не менее пустыми, но такими тревожными разговорами и с Олегом, и с Акулиной. К счастью, они решили, наверное, так же.

По дороге в Кульеру, маленький городок на побережье Валенсии, где и располагалась вилла Игнасио Васкеса, их вез в новеньком красном «Паджеро» молчаливый шофер, пожилой худощавый мужчина с каменным лицом, на котором особенно выделялись густые брови и кривой перебитый нос, составивший бы конкуренцию любому кавказскому носу. Акулина пыталась с ним заговаривать по-испански, но он лишь бросал отрывистые ответы, явно на беседу не настроенный. Испанский певицы был гораздо слабее, чем у Полины. Пресс-секретарь Акулины владела и английским, и итальянским, и испанским. Языки она осваивала быстро и училась всегда с удовольствием. Английский изучала в школе и университете, так что говорила на нем свободно, а вот вторые два языка осваивала на курсах, и с большим успехом. Она всегда думала, что лишних знаний не бывает, так, во всяком случае, ей внушали ее интеллигентные бабушки. И вот теперь ее правота стала очевидной. Здесь придется общаться на испанском. Отлично! Такая практика! Полина глубоко вдохнула йодистый, напоенный запахом водорослей и растущих по всему побережью пиний воздух и почувствовала, как по всему телу разливается благодатная бодрость. Это оказалось поистине восхитительное место. Побережье Коста-Бланка, окруженное со стороны суши белыми скалами, которые и дали название этому месту, поросшее стройными величественными соснами, утопающее в апельсиновых и оливковых рощах, казалось сном, прекрасным и вселяющим надежду.

Из блаженного состояния ее вывел недовольный голос Акулины:

— Черт бы побрал этого старого хрена Рико! Я пыталась у него узнать, кто сейчас на вилле, там ли мальчишка и с кем он, но он уходит от ответа.

— Я поняла, — сказала Полина, — но кто там может быть еще?

— Ну прислуга, скорее всего, разбежалась, кто им стал бы платить? Может быть, там вообще никого нет, кроме этого болвана. Рико я звонила, поставила его в известность, что мы приезжаем, чтобы он нас встретил. Ему все равно пока жить негде, вот и ошивается в маленьком домике в саду. Он мастер на все руки: и шофер, и садовник, и этот, как его? Чертов камердинер! Он знает, вернее, знал Игнасио с детства, еще у его родителей служил. Верный пес Рико.

— Слушай, Акулина, а почему так случилось, что у Игнасио никого из родственников не осталось? Это как-то странно. И нет ни братьев, ни сестер? Как это?

— А очень просто. Ему было лет пять, когда его родители уплыли в море на своей яхте, и яхту эту больше никто никогда не видел. Что уж там случилось, не знаю. Может, взорвалось что-то, может, просто исчезли…

— Как это «исчезли»? — поразилась Полина.

— А что, ты никогда не слышала о таких случаях? — удивился Олег, который до сих пор не принимал никакого участия в разговоре, сидел, глядя в окно на проплывающие пейзажи без особенного восторга. Видимо, на этот раз тема его заинтересовала.

— Слышала. Но мне всегда казалось, что это какая-то мистификация. Легенда, вроде летучего голландца. Неужели так бывает, чтобы судно исчезло без следа?

— Бывает, — вдруг заговорил по-русски Рико, от которого родной речи услышать не ожидала и сама Акулина. Этот человек оказался полон загадок. — В море бывает все, — сказал он, как припечатал, и снова замолчал, внимательно глядя на дорогу, которая поворачивала к потрясающей красоты тропическому саду за чугунной причудливой оградой.

— Ах ты, гад! Рико! Ты что из меня дуру делаешь? Я стараюсь, лопочу на твоем идиотском языке, а ты, оказывается, говоришь по-русски! Это что за штучки?!

Рико не удостоил ее ответа.

— Все! Как только дела улажу, тебя уволю к свиньям собачьим! — кипятилась Акулина.

— Сеньора бежит впереди лошади, — изогнув бровь, заметил Рико без всякого волнения.

— А что было дальше с Игнасио? — попыталась сменить тему Полина, хотя они уже почти приехали и разговор этот получался ни к месту.

— Да какая разница? Потом расскажу, если захочешь. Или вот этот монстр тебе расскажет. Если, конечно, пожелает.

— Акулина, как-то несолидно называть этого сеньора Рико, — прошептала подруге на ухо Полина, — как его на самом деле зовут?

— Сеньор Риккардо! — поджав губы, ответила та.

Рико, он же сеньор Риккардо, подогнал машину к воротам и вышел их отпереть. Он все делал медленно, но аккуратно. И «Паджеро» бесшумно по дорожке из поросшего мхом дикого камня подрулил к дому.

Это было чудесное здание, и Полина поняла, что, наверное, сама бы не удержалась и попробовала бы его заполучить. Вилла не казалась слишком роскошной, не поражала размерами, не потрясала изысками архитектуры, но это был ДОМ, в самом хорошем смысле этого слова. Построенный из розоватого кирпича, потемневшего от времени, он сейчас настежь распахнул высокие створчатые двери, украшенные сине-красными витражами, словно приглашая войти, и, как показалось Полине, этому дому было нечего скрывать. Хотя что же это за тайна с родителями его владельца? Но это потом. Она обязательно расспросит сеньора Риккардо. Каким бы суровым тот ни казался, он понравился ей. В нем чувствовалось редкостное для людей, находящихся в услужении, достоинство. Ни малейшего заискивания перед «сеньорой», ни малейшего страха перед увольнением. Или он знал, что ничего подобного не случится и что эта женщина, одетая вовсе не как «сеньора», в неизменных обтягивающих укороченных брючках и попугайски-ярком полосатом топике, с оголенными роскошными плечами и выпирающей грудью, ни на что тут, в этом аристократическом доме, претендовать попросту не может?