Риккардо проводил их в холл, отделанный резным черным деревом, где на стенах висели портреты каких-то мрачных людей в темной одежде, мужчин и женщин. И единственными выбивающимися из общего темного фона пятнами были многочисленные жардиньерки с терракотовыми вазами, в которых радовали глаз букеты жасмина и магнолии, источающие сладкий и в то же время горьковато-ядовитый аромат. Шофер, он же садовник, камердинер и еще бог весть кто, не потрудился проводить их в комнаты, просто оставил стоять посреди гулкого холла и ждать, пока он принесет их вещи. Акулина понеслась по широкой лестнице с отполированными самим временем перилами наверх, на ходу бормоча что-то нелицеприятное в адрес Рико, наглеца и подлеца. Олег и Полина остались ждать его. Полина рассматривала очередную картину, когда почувствовала на себе чей-то взгляд, и тут же повернулась. На лестнице, где только что вихрем пронеслась Акулина, стоял и улыбался мужчина, одетый в узкие, обрезанные до колен белесые джинсы и простую черную майку. Он был босой, и первым делом Полина обратила внимание на его узкие смуглые ступни. Удивительное дело, она никогда не обращала внимания на мужские ноги, это вообще мало свойственно женщинам. Ведь не зря говорят, что мужчины глупы только потому, что могут жениться из-за стройных ножек, чего еще более слабая умом и плотью половина человечества никогда не сделает. Но тут представительница прекрасной половины обомлела, еще не видя лица незнакомца. Таких узких бедер, таких совершенных и стройных линий, такого чувственного изгиба невероятно тонкой талии, переходящей в плоскость живота, расширяющуюся к груди, она не видела никогда в жизни. Этот незнакомец был бы волшебно красив, даже если бы его лицо оставляло желать лучшего. Неважно! Его фигура компенсировала бы любые недостатки. Но, как с изумлением отметила Полина, недостатков в его облике практически не существовало. Лицо мужчины, стоявшего в полном молчании на лестнице и взиравшего на гостей, было тонким, как на средневековых портретах. Полине вспомнилось знаменитое стихотворение Лорки, где герою приписывались «прядь, вороненый виток, зеленолунная смуглость, голоса алый цветок». Голоса его она пока не слышала, но могла себе представить, каким он должен быть. Черные, как драгоценный бархат, глаза изучали ее, четко очерченные губы змеились легкой усмешкой, чуть обнажая ряд белоснежных зубов, тонкие ноздри раздувались, как у дикого зверя, будто он пытался почувствовать запах чужаков и определить, насколько они опасны. Он был сам опасен. Это Полина поняла мгновенно. Опасен, как ягуар. Но не восхититься им было невозможно. Олег мгновенно потерялся на фоне этого великолепного… животного? Она не могла понять, не могла постичь его сути, хотя обычно определяла людей с первого взгляда, оказывавшегося, как правило, верным.

Так они и стояли бы молча друг напротив друга, если бы не появился Рико.

— А! Сеньор Эредья! — воскликнул он и опустил на пол сумки и чемоданы, которыми нагрузился сверх меры. — Вы уже познакомились с нашими гостями?

— Нет, — пожал плечами тот, кого назвали «сеньор Эредья», — я столкнулся с Акулиной, она пронеслась мимо, как комета, едва поздоровалась. Может быть, не ожидала меня здесь увидеть? Или ты ее обидел, Риккардо? Но неважно. Эта прекрасная сеньорита и достойный сеньор, они говорят по-испански? Нет? Им требуется переводчик? В любом случае представь меня. Акулина этого не сделает из принципа. Она меня не любит.

— Я говорю по-испански, — робко прошелестела Полина. Красавец, изогнув бровь, опять улыбнулся и стал спускаться с лестницы с грацией просто невообразимой. Кто он? Танцор фламенко? Интересно.

— Очень рад! — сказал Эредья. — Ну, Риккардо!

— Это сеньорита Полина и сеньор Олег, друзья сеньоры Васкес.

— Не друзья, — поправил Олег, — мы у нее работаем.

Полине почему-то стало неловко от его слов, хотя Рико все перевел как нужно.

— А это сеньор Антонио Торрес Эредья, друг сеньора Игнасио и… — Риккардо замялся, не зная, стоит ли продолжать.

— Да, и опекун маленького Санчо. Согласно завещанию Игнасио.

Он опять улыбался, но в этой хищной улыбке Полине почудилась угроза. Вот так сюрприз для Акулины!

— Ну что же, — сказал Антонио, — сейчас Риккардо покажет вам ваши комнаты. Вы ведь, насколько я понимаю, не супружеская пара?

— Нет, — быстрее, чем следовало бы, ответила Полина. Олег посмотрел на нее с укоризной. Но, в конце концов, в чем дело? Она же все сказала ему… Однако Логинов просто так никогда не сдавался.

— Пока, — он подчеркнул это самое «пока» особенной интонацией, — но мы собираемся пожениться, — сказал он и посмотрел на Риккардо. Тот перевел слова Олега.

— Поздравляю, — сухо бросил Антонио и добавил: — Прошу меня извинить, я должен переодеться и ехать по неотложным делам. Кстати, сегодня вечером должны привезти Санчо.

Он ушел, а Полина с Олегом, которого в этот момент ей хотелось просто убить, стали подниматься наверх в сопровождении Риккардо.

Их комнаты оказались рядом, но не были соединены, так что Полина вздохнула с облегчением, когда осталась одна и принялась рассматривать свои апартаменты. Это оказалось просторное помещение с выходом на балкон, увитый виноградной лозой. Посредине комнаты стояла широкая кровать красного дерева, покрытая шелковым голубым покрывалом с вытканными на нем серебристыми узорами. Такой же тканью была обита и пара вычурных кресел с резными спинками, из нее же сделаны собранные в густые складки шторы на двух окнах, обрамляющих дверь на балкон. Шторы поддерживали серебряные витые шнуры. Обои на стенах казались шелковым муаром, Полина подошла поближе, дотронулась до них и поняла, что не ошиблась. Это оказалась не имитация ткани, а настоящая ткань. Около кровати стояла массивная тумба, видимо из того же гарнитура, на которой расположилась бронзовая лампа с хрустальными подвесками. Рядом лежала книга в потертом кожаном переплете, с серебряными уголками. Полина взяла книгу в руки и хмыкнула. Это оказалась Библия. Традиции. Здесь от них никуда не денешься. Потом подошла к громадному шкафу, открыла его. Он был пуст. Здесь она развесит свою одежду, так что останется еще место для… И тут ей стало смешно. Она почему-то подумала, что в таком шкафу, по классике жанра, должен прятаться любовник. Очень было бы уместно. Но тут же залилась краской, вспомнив об Олеге и об этом потрясающем мужчине, с которым она познакомилась каких-нибудь полчаса назад. Не он ли навел ее на мысли о любовнике в шкафу? Но нет. Такой не станет прятаться. Он скорее заколет соперника, кем бы тот ни был, женихом или мужем. Полина усилием воли отогнала мысли об Антонио, и это ей далось совсем не просто. Она разобрала и развесила одежду, исследовала отделанную голубой плиткой ванную, полюбовалась вездесущим жасмином в хрустальной вазе, стоящей на трюмо. Цветы пахли одурманивающе, и она подумала, что нужно либо вынести их отсюда на ночь, либо не закрывать балкон. И как только она вспомнила про балкон, тут же ее мысли снова вернулись к сеньору Эредья. Но думать долго ей не пришлось: в дверь постучали, и тут же ее открыли настежь. Так могла делать только Акулина. Ей казалось, что она соблюдает вежливость и деликатность, когда вот так стучит, но паузы между стуком и открыванием двери не делает. Вид у певицы был одновременно и разъяренный и растерянный.