Вторым норманном, достигшим берегов Исландии, был викинг Наддод. Он не исследовал новую землю и не задержался надолго у ее берегов. Когда он отплывал от Рейдарфьорда, на суше началась настоящая снежная буря, и тогда Наддод дал острову имя Снэланд – Снежная страна.

Третий из прибывших, Флоки, гораздо более таинственная личность со всеми его жертвоприношениями и воронами. Очевидно, он заранее намеревался устроить на острове поселение, так как взял с собой домашний скот. Причалив у Хорна, Флоки последовал курсом Гардара на запад, мимо бурунов южного берега, затем пересек Факсафлои, названный им по имени одного из своих товарищей, и выстроил жилище в Брьянслёке, на самом дальнем конце Брейдафьорда. С этого удобного места Флоки и его товарищи осмотрели свои владения: прекрасные пастбища на берегу, острова для летнего выпаса скота, фьорд, изобилующий рыбой и тюленями, и мириады морских птиц. Надежно укрытые цепью гор от холодных северных ветров, новоприбывшие, подобно многим из тех, кто пришел вслед за ними, были введены в заблуждение синим небом и сияющим летним солнцем. Большую часть времени они проводили собирая обильную рыбью «жатву» в водах фьорда, куда до них не заплывал ни один рыбак и где рыбам грозили лишь чайки, тупики да тюлени, охотящиеся на лосося. Нет никаких сомнений в том, что Флоки был еще совсем неопытным колонизатором. Внезапно на них обрушилась северная зима с ее снегами и морозами. Пастбища опустели, а все их животные в скором времени пали. Пришедшая на смену зиме весна оказалась холодной, и когда Флоки поднялся на один из северных холмов, его взору предстало безрадостное зрелище южного рукава Арнарфьорда, забитого дрейфующим льдом. Таким образом, к названиям Туле, Гардарсхольм, Снэланд добавилось еще одно – Исланд, Ледяная страна. Именно это имя и осталось навсегда за островом. Сезон холодов длился долго, в море они вышли поздно, а их основные мучения, хоть они о том ничего пока не знали, были еще впереди. Ветры, подувшие с юго-запада, не позволили им обогнуть Рейкьянес, и они вновь вернулись в Фак-сафлои, в район Боргарфьорда, где им, вопреки желанию, пришлось провести еще одну зиму. Дома, в Норвегии, Флоки, давший острову столь неблагоприятное название, сделал все, чтобы закрепить его в сознании людей. Его спутник Герьольф, совершивший немыслимое плавание через Факсафлои на оторвавшейся буксирной лодке, считал это название вполне подходящим для новооткрытой земли. Тогда как Торольф, которого исландцам следовало бы выдумать, не существуй он на самом деле, клялся, что каждая травинка на острове истекала маслом, – за что и получил свое прозвище и с тех пор назывался не иначе как Торольф Масляный.

В историях о троих этих людях – Гардаре, Наддоде и Флоки – фактически любую ситуацию можно поставить под сомнение (особенно учитывая те несоответствия, которые мы находим при чтении различных версий «Ланднамабока»). Однако две вещи здесь являются безусловными: во-первых, то, что в течение примерно десяти лет, предшествовавших поселению в Исландии Ингольфа и Хьорлейфа, к берегам острова совершались различные исследовательские экспедиции. И во-вторых, эти экспедиции невозможно отделить от деятельности норманнов на западе – то есть на Британских и Фарерских островах. К тому же ряд описаний несчастных случаев, происходивших с моряками в этих экспедициях (корабли разбивались, сбивались с курса и тонули), соответствуют как лейтмотиву всей этой истории, так и реалиям жизни.

К концу 860-х годов слово «Исландия» должно было переходить из уст в уста по всей Норвегии. Видимо, оно звучало достаточно притягательно для слуха двух сводных братьев – Ингольфа и Лейфа, которые из-за кровной вражды с ярлом Атли из Гаулара, двоих сыновей которого они убили, потеряли значительную часть своего имения и теперь нуждались в убежище и новых землях. Они быстро организовали и хорошо подготовили разведывательную экспедицию, пристали к острову в обычном месте на юго-востоке, проплыли мимо Папея, а затем свернули в защищенные от бурь и штормов воды южного Альптафьорда, на берегах которого провели первую зиму, после чего вернулись в Норвегию, чтобы уладить все дела у себя на родине. Ингольф занялся подсчетом средств, которыми они все еще располагали и которые были необходимы им для приобретения всех тех вещей, без которых немыслимо организовать поселение. Лейф же отправился в последний набег на Ирландию. Вернулся он с мечом, от которого и получил свое прозвище Хьорлейф (Лейф Меч), а также с десятью пленными, от которых он позже и принял свою смерть. Но гадания Ингольфа ничего не сообщили ему о будущем (и – каждый на своем корабле – они отправились в путь. Как только Ингольф увидел землю, он, искренне почитающий своего бога, бросил за борт бревна, чтобы таким образом узнать, куда ведет его божественная воля. Бревна поплыли на запад, туда же, куда направился Хьорлейф с его командой, но Ингольф причалил свой корабль у Ингольвсхофди и там, неподалеку от мыса, провел свою первую зиму. Этот мыс настолько выделяется на всем побережье ввиду своего необычайного положения (в том месте, где плавная береговая линия, идущая от Хорна на юго-запад, резко сворачивает прямо на запад), что по этой причине, а также из-за большого временного разрыва между нашей и той эпохами легко поверить в то, что древние развалины на восточной стороне этого мыса – остатки дома Ингольфа. Но это, конечно, маловероятно. Скорее все указывает на то, что такой опытный и предусмотрительный человек, каким был Ингольф, предпочел бы поселиться немного дальше – в Орэфи, где и поныне, после целого ряда природных катаклизмов, немало плодородных лугов и долин, расположенных прямо между вулканическими пиками.

На другом таком же мысе, но в 60 милях к западу, выстроил свой дом Хьорлейф. Хьорлейвсхофди и сегодня возвышается на том краю черных Мирдальских Песков, что обращен к морю. Он был сильно разрушен в 894 году девятью потоками льда и воды, обрушившимися на него во время извержений вулкана Катлы с его ледяной шапкой. Но когда его увидели первые поселенцы, он должен был показаться им безопасным и надежным убежищем, окруженным многочисленными пастбищами и березовыми рощами. Хьорлейф намеревался строиться основательно и расчищал почву под пашню. Но его ирландским пленникам – воинственным мужчинам, пылающим скрытой ненавистью к покорителям – норманнам, – пришлась не по вкусу эта черная работа, и они измыслили историю о лесном медведе, чтобы убить своих хозяев[4]. Затем они уплыли прочь, захватив с собой женщин и движимое имущество, и обосновались на тех островках, которые заметили с вершины мыса, – примерно в 50 милях на юго-западе от Исландии. Здесь они и жили, наслаждаясь вновь обретенной свободой, пока их не покарал Ингольф. Тень этой смерти еще долго витала над Вестманнейяром – островами ирландцев. И если поселение нуждалось в освящении жертвоприношением, то оно получило его: на территории Исландии пролилась первая кровь.

Ингольф же так и не нашел пока сброшенные им с корабля бревна. Он провел вторую зиму возле своего погибшего брата, а затем двинулся на запад, исследуя морской берег и территорию вдоль реки Олфус. Но за Олфусом начались обширные лавовые поля, грязевые источники и пустынные края, так что Ингольф, будучи человеком практичным, свернул со своим отрядом в глубь страны и устроился на зимовку.