Ирина фыркнула и отправилась в гостиную. А чего мешать?

Сейчас Михаил договорится с Петей, поторгуется о цене, но в результате…

Сойдутся!

И старый дом обновится, и будет жить. Будет беречь своих людей, свою семью, будет баюкать их в колыбели каменных рук, шептать сказки по ночам, будет встречать врага подломившимися ступеньками или упавшими на голову балками…

Да, Ирина не решилась бы задумать что-то плохое против Михаила, находясь в этом доме. А если кто рискнет…

Она даже не сомневалась – дом сожрет таких умников весело и с фантазией. Куда там хилым американским ужастикам! Самый страшный кошмар человека всегда внутри самого человека. А всякие монстры, маньяки и извращенцы – это вторично. Чаще всего человек убивает себя сам.

* * *

Кирилл появился через четыре часа, когда был съеден торт, горячие бутерброды, выпит кофе и сварен по четвертому разу… и то Ирина откровенно зевала.

Михаил предлагал ей поспать, но хотелось дождаться! Любопытно ведь!

Кирилл утащил горячий бутерброд, уже остывший, впился зубами в сыр, прожевал и улыбнулся.

– Ну, все! Счастье есть!

– Оно не может не есть! Рассказывай давай! – рыкнула Ирина.

Оборотень покосился хитрым глазом.

– А что мне за это будет?

– Еще один бутерброд?

– Тоже неплохо. Только с мясом, можно?

Ирина вздохнула и пошла на кухню.

Война войной, а мужчин кормить надо. По расписанию.

* * *

– Алексеева, ты… уху ела?! – орал, не сдерживаясь, Иван Петрович.

Ирина тянулась по стойке «смирно» и преданно ела начальство глазами. А то ж!

Когда оно орет – молчать надо. И не фырчать. Потом оправдаешься, как проорется. А пока стой, смотри в окно и думай о хорошем. Например, о том, что свежий маникюр сделала.

И верно, минут через десять начальник выдохся, упал в кресло и прищурился на Ирину.

– Ну?!

– Не понимаю сути ваших претензий, Иван Петрович, – ведьма была невинна, аки овца тонкорунная.

– Ах, не понимает она! А почему некую Юлию Ивановну Шурыгину нашли вчера в разбитой машине?

– Не знаю…

– И как она там оказалась – тоже не знаешь?

– Ехала, наверное, куда-нибудь.

– Например, куда?

– На север. Или на юг.

– Алексеева, ты смерти моей хочешь?

– Иван Петрович, вы из меня вовсе уж изверга делаете.

– А ты что с этой заразой сделала?

– Ничего.

И верно.

Похищала ее не Ирина, допрашивала не она, в аварию – и то Кирилл пристраивал! Она так – присутствовала. Морально поддерживала. Это, конечно, и подстрекательство, и соучастие, но поди еще, докажи!

– Уверена?

– На все сто процентов. А что не так?

– Ты меня точно доведешь. Сводки я посмотрел, сводки…

– Может, и доведу, – кивнула Ирина. – Давайте я вам кое-что расскажу?

Иван Петрович полоснул ее бешеным взглядом, но смирился.

– Рассказывай.

И услышанное от лейтенанта не добавило ему ни здоровья, ни хорошего настроения.

* * *

– Алексеева, мне надо подумать.

– А что мы можем сделать?

– Не знаю. Но подумать мне надо.

Ирина кивнула.

Начальник и старше, и опытнее, авось, что хорошее и придумает. У нее пока хороших идей не было, факт.

– УБЕРИТЕ ЭТУ ТВАРЬ!!!

Визг был такой силы, что даже дверь задрожала.

Ирина переглянулась с начальством – и они быстрее молнии выскочили из кабинета.

И замерли в восхищении.

В кабинете шел снег.

Белый, он падал с люстры, устилал ковер, кружился, словно яблоневый цвет…

Здоровущий попугай ара, зажав в лапах несколько листов отличной белой бумаги, откусывал от них по кусочку – и сплевывал вниз.

И собирался продолжать этот процесс и дальше.

А под люстрой бесновалась Мария Бусина, мать безвременно убитого наркоторговца.

– Что происходит? – тихо поинтересовался начальник. Не орать же сразу?

– Гражданочка пришла заявление подавать, – объяснил Сеня. – А я его взять и не успел… может, еще раз напишете?

– Я! Да я!!! Да вашу птицу на суп пустить надо!!!

– …!!! И …!!! Дура непролазная! – отозвался с люстры попугай.

– ВОТ!!

– А о чем хоть заявление?

Женщина уперла руки в бока.

– О том!!! Жалобу на вас подавать буду!

– За что?

– А за то, что вы моего сына оклеветали! Не торговал он наркотиками! Не было этого!

– Это не к нам…

– Ах, не к вам?! Да мне по двору теперь не пройти! Мне едва вслед не плюются! Мне…

С точки зрения Ирины – а что она хотела? Никому не нравятся наркоторговцы. Это ж так! Рядом с тобой живет гнусная гадина, которая травит твоих детей!

Это – страшно!

Гадюку можно отпустить, а вот такое существо… только лопатой! По хребтине, чтоб всю оставшуюся жизнь только ползал!

Но как сказать такое матери?

Пока Ирина пребывала в размышлениях, попугай не дремал. И разразился бранью с люстры, дорывая последний лист.

– Суп из тебя сварить мало! – рявкнула гражданка Бусина. Зря, конечно, таких угроз ни один попугай не потерпит! Суп!

– На абордаж!!!

Вопль был такой силы, что дрогнули стекла в казенных шкафах.

Попугай расправил крылья и спикировал с люстры, целясь немаленькими когтями в лицо женщины.

Попугаи не плотоядные?

В общем, они не слишком опасны?

Когда на вас летит птица, размером… большие у нее размеры, это факт. И о зоологии в этот момент не думается.

Гражданка Бусина завизжала и выскочила на улицу.

– Как вы думаете – вернется?

– Не-а, – мотнул головой Сеня.

– Почему?

– А я ей предложил орешками угощаться, – гнусный злоумышленник в правоохранительной шкуре кивнул головой в сторону вазочки, из которой их и грыз попугай. – Так что не вернется. А если рискнет… Эммануил ей никогда не простит целую горсть орехов.

– Кто?

– Эммануил Кант. Так его зовут.

– А…

– Он сам сказал.