и глядела в сторону, потупившись. Осознание того, что происходит сейчас, ещё не вполне уместилось в голове.

— Как ты нашел меня? — спросила я, чтобы нарушить тишину, которая уже казалась неловкой.

— По твоему горю, — откликнулся Лихо. Он вынимал вплетенные в косу травинки и по одной опускал их на землю, бережно, словно они какая-то ценность. — Я всегда знаю, где ты, Огниша. Но не всегда понимаю, о чем думаешь. Почему ты бросила венок, но ушла так далеко от остальных? Не хотела, чтобы тебя отыскали?

— Я… — От смущения вновь стало жарко, и пришлось приложить усилие, чтобы голос не дрожал. — Сегодня я дала богам обещание, что покорюсь их воле. Поэтому бросила венок. А ушла подальше, чтобы все было по-честному.

— Кажется, я вмешался в судьбу, — усмехнулся Лихо, — отобрал у богов возможность решить твое будущее.

— А может и нет.

Дух расплел первую косу, заглянул в глаза и вложил мне в руку синюю ленту.

— Думаешь, это и есть судьба?..

Я лишь улыбнулась и промолчала. Потом повернулась в другую сторону, а Лихо, чуть помедлив, потянулся ко второй косе.

— Сегодня особая ночь, Огниша, — после недолгого молчания проговорил Лихо. В его голосе появилась печаль. — Летний коловорот: самый длинный день и самая короткая ночь. Сегодня нечисть может спокойно бродить среди людей. Опасное время для вас, но лишь до рассвета. На рассвете ты окунешься в реку — и вода снимет с тебя недобрую волю и следы прикосновений нечисти. Сегодня я не боюсь навлечь на тебя беду своим присутствием, но после… — Он протяжно вздохнул и протянул вторую ленту, чуть задержав пальцы в моей ладони. — После ты снова станешь беззащитной.

— Я не верю в твое проклятие, Лихо, — откликнулась я, подняв на духа ласковый взгляд. — Но если ты позволишь мне приходить в Чернолес и искать белый таленц, в конце концов его дар поможет мне обрести защиту, подобную той, что была у волхва.

— Но тебя и так уже сторонятся люди. Что будет, когда дар раскроется полностью? Что будет, если кто-то заметит тебя в лесу?

Я улыбнулась. Сложила одну из лент в несколько раз, развела концы в стороны и вытянула перед собой.

— До других мне нет дела, Лихо, — прошептала я, а протянутая лента сказала всё остальное.

Он взглянул на нее, потом снова на меня. Медленно пепельные губы растянулись в улыбке. Потом протянул руку, и я завязала ленту на запястье. Закончив, сложила и вторую ленту, которую Лихо повязал на моей руке, завершив следующий ритуал. Теперь — до самого рассвета — мы были связаны.

Эта мысль заставила сердце трепетать. В начале дня я и помыслить не могла, что подобное вообще возможно: подарить свою ленту нечисти. В надежде побороть накатившее вдруг смущение, я откинулась на спину в мягкую траву и упёрлась взглядом в темнеющее небо.

Лихо тоже опустился неподалеку, а венок положил на грудь.

— Раз сегодня духи бродят среди людей, почему я ни одного не видела? — задала я давно вертевшийся в голове вопрос.

— Человек обычно не видит младших духов, разве что по ночам.

— Но прежде я их видела даже днем. Или, скорее, чувствовала.

— Как? — удивился дух, и я услышала, как он повернул голову в мою сторону. — Разве ты… Сколько ягод таленца ты съела?

Я задумалась ненадолго, попыталась припомнить каждый свой поход в Чернолес.

— Три-четыре.

— Это невозможно, — с некоторым сомнением заметил Лихо. — Должно было пройти несколько месяцев, прежде чем дар откроется. То есть, так было с Рябиной. А ты…

— Может, я особенная? — рассмеялась я. — Но, если подумать, нечисть я не видела с тех самых пор, когда сгорел хлев Томиры. Тогда духи окружили меня и уберегли от жара пламени. — Я повернула в его сторону голову. Произошедшее в тот день до сих пор оставалось для меня загадкой. — Это ты приказал им?

— Увы, но я ничего не знал об этом.

— Тогда кто же? Кроме меня, там была лишь семья Томиры.

— Ну, либо эта женщина и правда колдунья, либо ты сама научилась управлять духами.

Он произнес это легко, в то время как я едва не ахнула от потрясения. Нахмурилась, привстав на локте, и покачала головой.

— Но я не… я ничего такого не делала…

— Иногда дар проявляется совершенно неожиданно, — протянул дух, глядя в расцвеченное закатом небо. Он тоже слегка хмурился. — Теперь я чувствую себя глупцом: пытался запретить тебе искать белый таленц, хотя, похоже, дар предназначен тебе самой судьбой.

— Ох, Лихо… я совсем в этом не уверена. Столько раз я пыталась его использовать — но так и не смогла никому помочь.

Он заглянул мне в глаза и тихо, убежденно произнес:

— Я видел, как ты готовишь лекарственные сборы, опираясь лишь на чутье и память. Что это, если не настоящий дар?

Губы сами собой разошлись в улыбке. Подумалось вдруг, что никто ещё не был настолько же добр и внимателен ко мне, как лесной дух, который приносит несчастья.

Солнце уже скрылось за горизонтом, и в первых сумерках со стороны села раздались радостные крики, которые постепенно сложились в многоголосую обрядовую песню.

— Наверно, зажгли костры, — заметила я и вновь откинулась на спину. — А девушки и юноши пляшут сейчас вокруг Купальца. Впервые я пропускаю празднование.

— Хочешь вернуться?

— Нет. Хочу быть здесь. У нас ведь всего лишь одна короткая ночь впереди. Чем займёмся?

— В ночь Купалы можно отыскать магические растения: разрыв-траву, которая защищает от любых болезней; или адамову голову, чтобы увидеть, на ком лежит порча. А может, хочешь посмотреть, как цветет папоротник?

— Хочу, — улыбнулась я. — Но разве это не выдумки?

Лихо поднялся и протянул мне руку:

— Идём.

Последние лучи заката гасли на темном небосводе, и уже сложно было разобрать дорогу, но Лихо уверенно вел меня за собой. Мы удалялись от реки и заходили дальше в лес. Он полнился непривычными звуками, далёкими голосами и шепотом навьих духов. В Купальскую ночь нечисть обретает силу, и каждый знает, что по лесам бродить становится особенно опасно. Потому и жгут костры люди, высокие и яркие, чтобы прогнать тьму и духов, населяющих ее.

Но сейчас мне не было страшно. Лихо держал меня за руку, а голоса вокруг замолкали, и нечисть не показывалась на глаза.

В тусклом лунном свете я различила впереди заросли высокого папоротника, простирающиеся кругом на десятки шагов. Мы остановились в самом их центре. Раскидистые листья доставали до пояса, ветер с тихим шелестом прокатывался по ним волнами. Лихо обернулся ко мне и провел рукой по верхушкам папоротников.

— Вот, смотри.

И я