— У меня мало людей, группенфюрер, — пожаловался я. — Фактически я располагаю всего лишь ротой для несения охраны объекта. Тяжелое вооружение отсутствует, и случае нападения на объект мы ответим лишь огнем личного оружия и немногочисленных ротных пулеметов. Когда прибудут основные силы моего батальона?

— Спокойствие, Герлиак! — потребовал Бах. — Час назад ваш батальон во главе с начальником штаба погрузился в эшелон и убыл в направлении Волковыска. Завтра они прибудут в Волковыск и направятся к вам. Хайль Гитлер!

— Хайль!

Я повесил трубку телефонного аппарата, открыл сейф и достал чемоданчик, в котором находился чудодейственный и роковой «панцершоколад»; посмотрел на упакованные в станиоль плитки, — секрет потрясающей выносливости германской армии, — и, преодолевая искушение, снова убрал чемоданчик в сейф. Нет, слишком велика цена! Я вспомнил слова врача из санатория СС, где проходил курс восстанавливающей терапии после демянского ада: «Вы слишком плотно подсели на перветин, оберштурмбаннфюрер! Это препарат на крайний случай, — что бы вам не говорили наши гении из ИГ Фарбениндустри! Уж лучше ежедневная щедрая порция алкоголя, чем этого адского зелья!»

Я достал из кармана фляжку с коньяком и сделал щедрый глоток. Потом еще один, пока не почувствовал, как живительная энергия расползается по жилам. Одержав победу над тягой к чудодейственному и роковому первитину, я закурил и отправился в комнату дежурного.

— Первый взвод заступил на охрану объекта! — доложил мне находившейся в дежурном помещении Рудаков. — Происшествий нет!

— Держите людей в полной боевой готовности, — приказал я. — Отдыхать, не распуская ремней и не выпуская оружия из рук вплоть до моего особого распоряжения! Я буду у себя в кабинете.

Вернувшись в кабинет, я принял еще дозу коньяка, прилег на диван и погрузился в размышления.

Предположим, Бах прав и в районе Коссова действительно высадился тот самый десант русской разведки, который мы ожидали. Высадка с самолета в глубоком немецком тылу десантной группы является очень сложным делом: нужно благополучно пересечь линию фронта, не нарваться на многочисленные зенитные позиции обороны важных объектов и десантироваться в заданном районе. Нужно иметь связь с местной агентурой, поскольку высадка вслепую крупных сил, предназначенных для захвата охраняемого объекта, — самоубийство.

Нужно перебросить не только живую силу в количестве не менее сотни опытных бойцов, но и боеприпасы, и тяжелое вооружение… Предположим, русские смогли это сделать. Для чего они атаковали Коссово, находящееся на приличном удалении от объекта? Отвлечь силы СД и полиции и тем самым облегчит захват объекта? Логично. Но почему они ограничились минометным обстрелом коссовского замка? И откуда у них столько минометов? Уж слишком мощным был минометный обстрел для десанта: таким количеством стволов тяжелого вооружения в немецкой армии оснащают целые полки! Не проще было устроить чисто демонстративные атаки на ближайшие гарнизоны с целью их кратковременной блокады, а основной удар немедленно направить против объекта?

Да, все это странно! Впрочем, предстоящая ночь расставит точки над «i»: либо нас будут штурмовать сегодня ночью, либо атака Коссова и обстрел коссовского замка никак не связаны с моим объектом.

Я решил, что разложил мысли по полочкам и решил вздремнуть. Но что-то не давало мне расслабиться и уснуть. Что?

Вдруг я вспомнил: Альманис, этот латышский обер-лейтенант. Я где-то слышал эту фамилию. Но где? Что-то, непосредственно затрагивающее меня… Нет, не могу вспомнить!

Ладно, забыли это… Нет, еще что-то не дает покоя… И когда же наконец появится мой батальон с новым начальником штаба во главе?! Как его там… гауптштурмфюрер Вахман. И ведь эту фамилию я тоже где-то слышал! Точно слышал! Но где? Нет, сейчас не могу вспомнить!

Я встал, сделал огромный глоток из своей спасительной фляги, дождался восхитительного ощущения струения по жилам живительной влаги, улегся на диван и погрузился наконец в объятия Морфея.

Вильгельм Вахман (штрихи к портрету)

Несмотря на удачное выполнение заданий Гейдриха в «ночь длинных ножей» карьера Вахмана в СД не получила должного ускорения: после расправы над «предателями» Вахману присвоили звание СС-оберштурмбаннфюрера, но повышения в должности не произошло: правда, его перевели в гестапо, но всего лишь на достаточно скромную должность инспектора-криминалиста. «Могли бы дать и старшего инспектора!» — злился Вахман, но мудро не проявлял своего неудовольствия.

Место новой работы вначале разочаровало Вахмана: он попал в канцелярию гестапо, где в сферу его деятельности входила проверка работников гестапо, — как вновь принимаемых на службу, так и просто перемещаемых на другую должность. Впрочем, в обязанности Вахмана входила и проверка лиц, не находившихся на службе в гестапо, но чьи кандидатуры рассматривались в качестве кандидатов.

То, что этот перевод был специально предпринят Гейдрихом с одному ему известными далеко идущими планами; а также то, что Гейдрих рассматривал Вахмана, как своего человека для сбора информации о подчиненных соратниках, — это Вахман понял очень скоро. Однако прошло довольно много времени, прежде чем Вахман получил задание и, пожалуй, определившее всю его дальнейшую судьбу.

Случилось это осенью 1938 года. Вахмана внезапно вызвал Гейдрих. Неожиданный вызов к руководству, как правило, означал перемены в карьере. Так оно в итоге и получилось, хотя в тот день Вахман решил, что все ограничится лишь разовым конфиденциальным заданием руководства.

— Ведь вы раньше работали в СД? Как вам работа в гестапо? — отрывисто спросил Гейдрих, листая бумаги и не глядя на Вахмана.

— Благодарю, группенфюрер, — начал было Вахман, не зная, что сказать. Но его ответ явно не требовался Гейдриху. Тот отложил бумаги и вонзился взглядом своих холодных глаз в Вахмана.

— Судя по результатам, вы оказались на месте, — заявил Гейдрих. — Работа в кадровом управлении отличается, я бы сказал, некоторой деликатностью… Не так ли? Ведь помимо рутинной проверки надо негласно собрать информацию о человеке так, чтобы получить ответ на вопрос: соответствует ли он ответственной работе в государственной тайно полиции? И сделать это надо так, чтобы не бросить тень на старого борца, честного национал-социалиста и опытного профессионала. У вас, как я вижу, это получается!

— Благодарю, группенфюрер! — повторил воспрянувший духом Вахман и щелкнул каблуками.

— Поэтому у меня для вас есть ответственное задание именно в таком ключе, — продолжил Гейдрих. — Мне нужно, чтобы вы провели проверку одного сотрудника аппарата СД. Это старый борец и опытный сотрудник, поэтому необходимо, чтобы ни он, ни его коллеги ничего не знали о проверке. Понятно?

— Да, группенфюрер, — откликнулся Вахман. — Я готов! О ком идет речь?

Гейдрих взял папку с личным делом и положил ее на край стола.

— Речь идет о сотруднике центрального аппарата СД СС-гауптштурмфюрере Генрихе Герлиаке. Надо произвести его всестороннюю проверку.