Предстояла ночевка в лесу. Придется развести костер. Вахман пошарил по карманам и обнаружил зажигалку. Но помимо зажигалки он обнаружил еще кое-что ценное: два бутерброда с салом, завернутые в вощеную бумагу. Ничего не евший с утра Вахман мгновенно уничтожил бутерброды и запил водой из фляжки.

Наутро он продолжил свой путь и уже через час вышел на дорогу, по которой шли грузовики вермахта. Но он нарвался на сурового майора, сразу заподозрившего в Вахмане дезертира, и Вахман мудро решил умолчать о переодевании. Он просто рассказал, что их грузовик подвергся нападению поляков и выжить удалось только ему. Майор оказался в курсе происшедшего и сразу переменился: приказал накормить Вахмана и помочь ему добраться до штаба его части.

От еды Вахман отказался, поскольку с утра чувствовал себя неважно: бил озноб, с желудком творилось что-то неладное и Вахман за утро уже три раза бегал справлять нужду. Грузовику, в котором он ехал, пришлось несколько раз останавливаться, причем не каждый раз Вахману удавалось добежать до кустов. Фельдфебель, поглядев на Вахмана, сразу все понял и остановил проезжавший санитарный автобус. Вахмана положили на носилки и он очутился в компании таких же страдальцев. Фельдшер, записывая в реестр ефрейтора Клауса Фика, сокрушенно покачал головой:

— Что-то неслыханное! Дизентерия косит вермахт почище пулеметов врага!

Когда транспорт прибыл в ближайший эпидемический госпиталь, сидевший на крыльце унтер-офицер крикнул фельдшеру:

— Не торопитесь разгружать! У нас все переполнено!

— Что значит «переполнено»?! — вскипел фельдшер. — У меня тут тридцать два больных дизентерией! Я не могу их везти в обычный госпиталь или в городскую больницу! Что мне с ними делать, черт возьми?!

— Сейчас выйдет шпис, с ним и разговаривайте, — устало ответил унтер-офицер и ушел.

Действительно, через пару минут появился фельдфебель и миролюбиво сказал разъяренному фельдшеру:

— Госпиталь заполнен под завязку. Видите во дворе дровяной сарай? Туда и разгружайте ваших больных.

— Вы с ума сошли?! — возмутился фельдшер. — Это тяжело больные люди, они нуждаются в уходе. А вы их собираетесь разместить в сарае. Ночи уже холодные — им еще пневмонии не хватало!

— Ну, в их положении уже безразлично: что пневмония, что насморк, — усмехнулся фельдфебель. — Кроме того, к вечеру мы их наверняка переведем в корпус.

— Но вы же сказали, что мест нет!

— У нас тут очередь на тот свет, — доверительно сообщил фельдфебель. — И движется довольно быстро: сорок три человека только за истекшие сутки. Так что вашим больным не придется долго ждать!

— Сорок три летальных исхода за сутки! — ужаснулся фельдшер. — Да вы, наверное, трупы не успеваете оттаскивать?!

— Ну почему же? Нам придана специальная похоронная команда, — ответил фельфебель и, саркастически усмехнувшись, протянул руку в ту сторону, где должен был находиться Берлин. — Он предусмотрел все! Что и говорить, действительно, величайший в мире провидец и организатор!

К вечеру Вахмана и его спутников перенесли из дровяного сарая в здание и уложили на койки — прямо на одеяла, ставшими похожими на фанерные листы из-за пропитавших их насквозь и засохших испражнений многочисленных предшественников.

Огромный бывший школьный спортзал был заполнен койками с больными дизентерией. Атмосфера помещения состояла из зловония экскрементов, стонов и бормотания. Дежурный санитар с красными от бессонницы глазами зло сказал фельдфебелю:

— Преддверие ада — для них! А ад — для нас! Лучше бы меня накрыло фугасом на дороге.

— А я именно так и представлял себе нашу победу, о которой неделю назад сообщил фюрер! — с сарказмом отозвался фельдфебель. Ироническое отношение к действительности помогло ему выжить в прошлую войну, и он надеялся, что поможет пережить и нынешнюю.

Как ни странно, Вахман покинул этот ад живым. Он написал рапорт, в котором честно изложил обстоятельства его превращения в ефрейтора Фика. Приехал оберштурмфюрер из управления СД Люблинского дистрикта и повез Вахмана на место происшествия. Ящик с его мундиром и документами на дне окопа благополучно нашелся. Качаемого ветром доходягу не стали отдавать под суд и Вахмана отправили в Германию, где он предстал перед медицинской комиссией: истощенный, с воспаленной печенью и частичным параличом левой ноги. Его признали негодным к службе и отправили на излечение в санаторий СС. И снова чудо: Вахман быстро пошел на поправку: печень приняла нормальные размеры и перестала о себе напоминать, а хромота исчезла, словно ее и не было. Непонятно, что так повлияло на состояние здоровья: хорошее питание, здоровый климат Баварии или осознание того, что теперь его никогда не отправят на фронт, — но состоявшаяся через полгода следующая комиссия признала Вахмана годным для службы в тылу.

К этому времени история с Фиком забылась и Вахман снова вернулся на Принц Альбрехтштрассе, 8. Там он успешно продолжал работать в гестапо: в группе IVC, в реферате по разработке оппозиционеров внутри НСДАП. Работы хватало: любой член партии, неодобрительно, а то и просто откровенно высказавшийся о партийном руководстве или органах государственной власти мог попасть в разработку, — и попадал. В потоке рутины Вахман и думать забыл как о Герлиаке, так и ужасах солдатской жизни.

Прошел год, германская армия одерживала блестящие победы над врагами: вся Европа склонилась перед нордической волей германского гения и лишь упрямые англосаксы огрызались из-за стены блокады, душащей метрополию; что касалось русских, то орды этих азиатских варваров, — по недоразумению награжденных европейской внешностью, — доблестный вермахт неукротимо гнал в Сибирь и со дня на день германские солдаты должны были войти в столицу большевистской империи Москву. Они пройдут победным маршем по Красной площади, а затем сотрут варварскую столицу с лица земли, выполняя приказ фюрера: на месте Москвы должно возникнуть огромное водохранилище. И воды величайшего в Европе пресного водоема слижут память о русских как генетической ошибке.

Все вышеперечисленные тезисы Вахман услышал от одного пропагандиста из Главного штаба СС, и они настолько запали ему в душу, что он занес их в свой ежедневник.

Его можно понять: мелкий доносчик вдруг почувствовал себя вершителем истории и воплощением элиты арийской расы. Да тут любой потеряет голову!

На вершине этих успехов в середине октября Вахман повстречал в длинном коридоре здания на Принц Альбрехтштрассе со своим бывшим начальником СС-штурмбаннфюрером Пипером.

— Вилли, рад видеть тебя в добром здравии! — расплылся в улыбке Пипер. — А ведь год назад я думал, что ты не выкарабкаешься. Молодчина! Кстати, хочу тебя поздравить: тебе повезло!

Вахман поблагодарил Пипера за поздравления и без всякой задней мысли спросил: в чем ему повезло? Может, руководство отметило его круглосуточные бдения на работе и решило отправить его отдохнуть на горные курорты Баварии или Австрии? Или представили к ордену, а то и к досрочному присвоению звания?