Когда приблизился час, особо важный для ее мужа, Лавиния вышла из экипажа. Пока они шли к беговой дорожке, герцогиня указывала Дэру на самых известных любителей бегов из числа знати.

– Сейчас уже кое-кто из герцогов увлекается скачками, – продолжала свои пояснения Лавиния. – Хафорд, Графтон, а вот и Куинсберри, он, по своему обыкновению, любезничает с дамой, старый ловелас. Это мадам Сент-Олбанс, певица. Она одевается в великолепном стиле и очень популярна у джентльменов. Уверена, что вы поймете почему.

– Она самая красивая из всех женщин, кого я знаю, – заметил Дэр и добавил с запоздалой галантностью: – Не говоря о присутствующих.

Не далее как нынче утром он сам застегнул каждую позолоченную пуговицу на ее темно-зеленом жакете и вручил ей замысловатую шляпку, тулью которой обвивала золотая цепочка, а сбоку закреплено желтое перо. На шее Орианы тоже была золотая цепочка, более длинная, на ней висел двойной лорнет. Иссохший старый герцог, наклонившись к Ориане, якобы разглядывал лорнет, однако по выражению его лица легко было догадаться, что он просто пользуется случаем, чтобы полюбоваться несравненной грудью соседки.

Ориана, в свою очередь, посмотрела на Дэра поверх моря голов, но на ее лице не отразилось ничего, кроме полного безразличия. Она категорически настаивала на том, чтобы их связь оставалась тайной, но все же Дэру хотелось получить хотя бы намек на знак внимания. Вежливый кивок или дружеская улыбка были бы вполне безопасны. Ее самоконтроль задел его самолюбие.

– Я предоставляю вам полную свободу говорить о ней как о самой красивой англичанке, – заметила Лавиния, выразительно подчеркнув последнее слово и с улыбкой глядя на то, как смотрит на Ориану Дэр. – Мое тщеславие от этого нисколько не пострадает.

Дэр отвел взгляд от своей возлюбленной и произнес дипломатично:

– Женщины с острова Мэн – совершенно особое явление. К сожалению, самые красивые из них покидают остров.

– То же обвинение можно предъявить избранным мужчинам с острова, – возразила Лавиния. – И вы, сэр, принадлежите к их числу.

– Дела на рудниках в Дербишире потребовали моего присутствия. Но я построил виллу в Глен-Олдине, где собираюсь жить в будущем.

Чтобы предотвратить дальнейшие расспросы о причинах его пребывания в Англии, Дэр спросил Лавинию, возвращалась ли она на остров после своего замужества.

– Пока нет. Мы поедем туда в сентябре с детьми, чтобы повидаться с моими родителями. А также посмотреть, как цветет вереск. Увидим ли мы вас там?

Дэр признался, что еще не знает, как сложатся его дела к тому времени. Бросив взгляд на Ориану, он увидел, что какой-то молодой джентльмен уводит ее от старого герцога.

Лавиния сказала любезно:

– Ее кузен Берфорд наследует герцогский титул Сент-Олбансов. Мадам Сент-Олбанс должна петь на том концерте, о котором я говорила. Я ее не знаю, но если хотите, постараюсь представить вас ей.

Дэр решил, что в данном случае откровенность – наилучшая политика.

– В этом нет необходимости, – сказал он. – Я с ней знаком.

И томится по ней, и целовал ее, и провел с ней бурную ночь любви, но об этом Дэр, разумеется, не собирался упоминать.

Увидев, что ее любовник сопровождает женщину к финишному столбу, Ориана расстроилась больше, чем могла от себя ожидать.

Она вовсе не думала, что очаровательная брюнетка намерена завлечь Дэра в свои сети. Чета Хафорд славилась своей добродетелью. Герцог принадлежал к высшему эшелону любителей скачек. Он был племянником сэра Рандольфа Хайда, род которого восходил к придворным времен Реставрации, которые сопровождали ее царственного предка в Ньюмаркет почти полтораста лет назад. Но ей было мучительно видеть, что Дэр допущен на ту территорию, куда вход для нее закрыт и сейчас, и в будущем. Незаконная дочь герцога Сент-Олбанса и Салли Верной не раз выступала перед всей этой ньюмаркетской знатью; кроме того, она находится в родстве с некоторыми из ее представителей, а кое от кого получала недвусмысленные предложения. Но жены и дочери этих людей смотрят на нее свысока, несмотря на то, что украшают свои платья «оборками Сент-Олбанс» и носят «спенсеры Сент-Олбанс». Ориана к этому привыкла и, пожалуй, смирилась. И все же она не могла избавиться от чувства страха, а что, если Дэр, общаясь с такими особами, как герцогиня Хафорд, воспримет их предубеждение против нее?

Берфорд проводил ее к киоску с освежающими напитками. Ориана постояла в сторонке, пока он пробивался сквозь толпу желающих освежиться. Из-за шума и суеты, царящих вокруг, она не сразу заметила Дэра, когда тот подошел к ней.

– Я не мог больше держаться на расстоянии от тебя, – негромко произнес он.

– Я вижу, ты успел снискать благосклонность герцогини Хафорд.

– Мы когда-то танцевали с ней на балах ассамблеи на острове, так что поговорили о прошедших временах. Я знаю ее родителей, они живут в приходе Моголд, неподалеку от Рамси. Я не воспользуюсь нанятой для меня квартирой, судя по описанию, не слишком приглядной. Герцог предложил мне занять помещение в его малой резиденции в Маултон-Хисе. Мало того, герцогиня настаивает, чтобы я после скачек посетил их имение неподалеку от Бери. Обещают взять меня с собой на твой концерт. Должен ли я принять приглашение?

– О да. Хафорд – весьма важная персона на скачках и к тому же член «Жокей-клуба».

– Меня нисколько не занимает его престиж. Я огорчен тем, что мы с тобой не вместе. Где находится коттедж, в котором ты поселилась? Я хочу увидеться там с тобой попозже.

– На Мельничном холме, но я не могу позволить тебе прийти туда, даже не проси об этом.

– А в чем дело?

– Берфорд вынужден был снять свою Пламенную со скачек. Она должна была состязаться сегодня во второй половине дня с Ястребом. Но вчера Берфорд узнал, что она повредила ногу. Кажется, растяжение связок, так что Берфорд не может рисковать и выпустить ее на скачки. Он должен теперь выплатить мистеру Конкэннону десять гиней, то есть десять процентов призовой премии. Он дико разозлен и намеревается продать кобылу. Это просто безумие.

– Ты же говорила, что у нее есть шансы выиграть забег.

– Я так считала. В случае выигрыша она должна была занять место в скаковой конюшне Берфорда либо в качестве скаковой лошади, либо в качестве производительницы. Если бы у меня было несколько сотен гиней, я сама купила бы лошадь, но Берфорд собирается отправить ее на аукцион в Тэттерсолл. При данных обстоятельствах он не согласится на умеренную цену.

Кузен Орианы вернулся с бокалом вина для нее и кружкой эля для себя.

Дэр заговорил прежде, чем она успела познакомить их:

– Милорд Берфорд, простите мою самонадеянность, но я заинтересован в приобретении лошади хорошей родословной и хотел бы спросить, не знаете ли вы какой-нибудь подходящей для покупки прямо из рук в руки, в частном порядке. Я слышал о вашем вороном по имени Хитрец... Кстати, не вам ли принадлежит Ветерок, сын Фараона, жеребца-производителя из Америки?