невзначай.

Что чьих-то преступлений ряд

Вернул времен давнишний ад,

Когда услышишь ты о том,

Кому все в мире нипочем —

любовь, молва, известность,

стыд.

Кого и кровь не устрашит,

Кто внес себя рукой своей

В число злодеев наших дней, —

Ты догадаешься — кто он…

Но пусть не будет заклеймен

Он осуждением твоим.

Ты знаешь, как он стал таким.

(Перевод В. Мазуркевича)

Разумеется, Байрон ничуть не собирался стать преступником, но эту программу вполне осуществили его персонажи с такой же ссылкой на «смягчающие обстоятельства».

74

Farewell! If ever fondest prayer

For others’ weal avail on high,

Mine will not all be Jost in air,

But waft thy name beyond the sky.

’Twere vain to speak — to weep — to sigh:

 Oh! More than tears of blood can tell,

When wrung from Guilt’s expiring eye,

Are in that word — Farewell! — Farewell!

These lips are mute, these eyes are dry;

But in my breast and in my brain,

Awake the pangs that pass not by,

The thoughts that ne’er shall sleep again.

My soul nor deigns, nor dares complain,

Though Grief and Passion there rebel:

I only know we loved in vain —

I only feel — Farewell! — Farewell!

75

С. Б. Чудаков. О некоторых художественно-стилистических особенностях лирики Байрона. — «Филологические науки», 1962, № 4, стр. 150–151

76

Too brief for our passion, too long for our place were those hours… — (Слишком кратки для нашей страсти, слишком долги для нашего покоя были эти часы» (I speak not, I trace not, I breathe not thy name — строфа I)… And our days seem as swift, and our momenta more sweet, With thee by my side, than with worlds at our feet — «и наши дни кажутся более быстрыми, и мгновения более сладостными, если ты рядом со мною, чем когда у ног наших расстилаются миры» (строфа IV).

77

… there is guilt in the lame… «с твоим именем связана вина»;

… mine be the guilt — «пусть вина будет моей» (строфы I и II).

78

This soul in its bitterest blackness shall be,

And our days seem as swift, and our moments more sweet…

«Моя душа будет пребывать в горьчайшем мраке, и наши дни кажутся более быстрыми и мгновения — более сладостными…? (строфа IV).

79

I speak not, I trace not, I breathe not thy name — «я не произношу, не шипу, не шепчу твое имя» (строфа I); We repent, we abjure, we will break from our chain — We will part, we will fly — to unite it again! — «Мы раскаиваемся, мы отрекаемся, мы порвем наши цепи, — мы расстанемся, мы бежим — чтобы снова связать их» (строфа II).

80

Too brief for our passion, // too long for our peace // — «слишком короткие для нашей страсти, слишком долгие для нашего покоя» (строфа II); Oh! thine be the gladness, // and mine be the guilt! — «пусть радость будет твоей, а вина моей» (строфа III), и др.

81

Подробнее об этом см.: N. Diakonova. Three Centuries of English Puetry. Л., 1967, p. 124–127.

82

Thy lip shall reply not to them, but to mine — буквально: твои уста ответят не им, а моим.

83

Н. Берковский. Лирика Байрона. — В кн.: Джордж Байрон. Лирика. М, — Л., 1967, стр. 23,

84

К сожалению, в цитированном переводе эти слова в первой строфе опущены. Может быть, лучше было бы:

В час расставанья,

Склонясь пред судьбой,

В слезах и молчанье

Мы прощались с тобой.

85

М. Кургинян. Джордж Байрон. М., 1958, стр. 78.

86

«Религия — это источник, в котором я никогда не нахожу и вряд ли когда-нибудь смогу найти утешение… Зачем я пришел сюда, я не знаю. Куда отправлюсь отсюда — бесполезно спрашивать. Среди мириадов существующих и уничтоженных миров — звезд — систем — бесконечности — стоит ли тревожиться о каком-то атоме?» Письмо к Аннабелле Мильбэнк, 3 марта 1814. «Leiters and Journals», vol. III, p. 498. Ср. там же, стр. 403, 26 сентября 1813.

87

Эта песня целиком придумана Байроном. В уста Саула вложены слова, уместные в устах доблестного военачальника древности, вынужденного вести войска в неравный бой:

Если войско мое от врага побежит, —

То не дай пережить мне тот миг роковой,

Пусть умру я, сраженный твоею рукой.

(Перевод П. Козлова)

88

А. А. Елистратова. Байрон. М., 1956, стр. 91,

89

Там же.

90

В. М. Жирмунский. Жизнь и творчество Байрона. — В кн.: Джордж Байрон. Драмы. Пг. — М., 1922, стр. 30.

91

М. П. Алексеев. Байрон и фольклор. — В кн.: «Из истории английской литературы». М. — Л., 1960, стр. 333,

92

Там же, стр. 324–325, 331,

93

Там же, стр. 339.

94

Там же, стр. 341,

95

Л. Н. Толстой, представляя читателям такого недюжинного участника антинаполеоновских войн, как князь Андрей, заставляет его вынести французскому императору такой приговор: «Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, по…но есть другие поступки, которые трудно оправдать» (Л. Н. Толстой.