– Горе так устроено, что к смерти привыкаешь, – сказал Арент, заглядывая за угол. – Тяжелее всего, когда на твоей совести одна смерть, а когда десять или сотня – уже нет. К тому времени, как я расправился со всеми врагами, мне казалось чем-то естественным пойти в наемники. После того как я спас дядю во время осады, он купил мне чин, так что больше не было нужды участвовать в кровавых заварушках. А потом появился Сэмми. – Арент улыбнулся. – Дело в том, что, когда паутина распутана, Сэмми все равно, куда делся паук. Но, к сожалению, клиенты редко разделяют его мнение. Вот он и нанял меня, чтобы я занимался погонями и драками, в которых он сам участвовать не хочет.

Сара чуть не застыла на месте от удивления. В записках Арента Сэмми всегда выпрыгивал из окна в седло и преследовал негодяя. Неустрашимый и отважный, он настигал преступников, как небесная кара. Не раз она представляла, как участвует в каком-нибудь новом приключении Медведя и Воробья. Так наивно. Ей стало немного грустно оттого, что Пипс оказался совсем другим.

– Тогда зачем вы этим занимаетесь? – спросила она.

– Потому что это благородное дело, – удивленно ответил Арент. – Сэмми борется с несправедливостью, которую другие не замечают. Ему не важно, кто перед ним – нищий, потерявший два медяка, или важный господин, чьи дети исчезли из колыбелей. Если дело интересное, Сэмми за него возьмется. Вот бы в мире было больше таких людей! Чтобы можно было помочь каждому, у кого случилось что-то плохое. – В голосе Арента слышалась тоска, будто он упрекал мир в том, что тот не хочет меняться. – Мой дед считал, что большинство людей никчемны, что ими можно пожертвовать ради богатства и власти. За таких никто никогда не заступался, их никто не защищал. Если ты слаб и беден, будь добр, терпи несправедливость жизни. Мне была ненавистна эта черта в нем. Но еще больше ненавистно, что он прав.

Рычание послышалось ближе. У Сары пробежал холодок по спине. Фонарь в руке Арента качнулся и высветил стенку ящика с нацарапанным на ней рисунком. Сара взяла Арента за руку и приблизила фонарь к ящику. Свет упал на деревянную поверхность, и у Сары похолодело в груди.

На ящике красовалось хвостатое око.

– Метка Старого Тома, – с отвращением произнес Арент и невольно отшатнулся.

Луч фонаря высветил вторую метку подальше. Потом еще одну и еще.

Рычание раздалось где-то в конце прохода.

Арент и Сара резко обернулись и увидели прокаженного со свечным огарком в руках.

Он смотрел прямо на них.

Дав им возможность хорошенько себя рассмотреть, он неторопливо удалился. Сара схватила Арента за руку и с облегчением отметила, что на его лице появилось неуверенное выражение.

– Он хочет, чтобы мы шли за ним, – сказала она.

– Возможно, заманивает в ловушку.

– Тогда почему не напал сзади? Зачем это все?

Прижатые друг к другу в тесном проходе, они направились к тому месту, где только что стоял прокаженный. Он ждал их за углом. На сей раз подошел ближе, и теперь стоял, благоговейно склонив голову над свечным огарком.

– Что тебе нужно? – крикнул Арент.

Прокаженный повернулся и пошагал прочь. Они без колебаний последовали за ним. Запах пряностей щекотал ноздри. По полу сновали крысы, спасаясь от воды.

Метки покрывали каждый ящик, ползли по стенкам, будто полчища пауков.

Сара стиснула зубы. Она до смерти боялась, но страх был ее обычным состоянием. Сейчас он хотя бы был конечен и вел к какой-то разгадке.

Впереди мелькнул свет, будто со свечи сорвали покров.

Арент напрягся всем телом, потом осторожно пошел к свету. Сара двинулась следом.

На случай нападения Арент заслонил лицо рукой, потом быстро свернул за угол. На наспех сооруженном алтаре горели восемь свечей, в центре красовалась метка Старого Тома. Еще сотни таких же символов испещряли стены.

– Место поклонения, – в ужасе произнесла Сара. – Старый Том устроил себе храм.

– Значит, есть и паства, – заключил Арент.

Как во сне, Арент с Сарой шагали к выходу из лабиринта. Под ногами хлюпала вода. В трюме по-прежнему было темно, вонь липла к коже, но оба знали, что опасность миновала, хотя бы на время.

Прокаженный исполнил свою миссию.

– Чего хочет Старый Том? – задумчиво произнес Арент.

– Поклонения, – ответила Сара. – Зачем еще нужен алтарь.

– Или жертв?

Оба задумались, затем Арент заговорил снова:

– Может, Изабель приходила к алтарю?

– Изабель?

Арент рассказал ей, как Изабель наткнулась на констебля прошлой ночью.

– Сунул морковку в мешок? – хихикнула Сара. – Так и сказал?

– Я чуть с завтраком не расстался, когда услышал, – ухмыльнулся Арент. – Зато мы теперь знаем, что Изабель ночью рыскает по кораблю. Почему бы ей не ходить к алтарю? Может, Старый Том обратил воспитанницу пастора в свою веру?

– Это бы многое объяснило, – сказала Сара. – Зандер Керш охотится на Старого Тома. Он считает, что демон вселился в кого-то на корабле. Сам сказал мне утром.

– В кого вселился?

– В вас.

– В меня?

– Возможно. Очевидно, мы ищем кого-то с кровавым прошлым.

– Тогда надо сузить круг поисков, – усмехнулся Арент и раздул огонь в фонаре. – Зандер Керш желает убить демона любой ценой? Может, он просто ищет веский повод совершить убийство?

– Возможно, но, по-моему, он не лжет.

Узкие лучи света сверкнули сквозь решетки люков, через которые в трюм обычно опускали грузы. Послышались шаги. Быстрее было бы выбраться из трюма сквозь люк. Но пришлось бы взобраться на ящики.

А платье Сары было слишком тяжелым.

– Зандера тоже заманили на корабль, – продолжала Сара. – Он получил письмо якобы от мужа Кресси с просьбой отплыть вместе в Батавию и там бороться со Старым Томом, но к тому времени Пьетер был уже мертв.

– Нам определенно надо узнать больше о Зандере и Изабель, – сказал Арент.

– Предоставьте это мне, я спрошу…

Где-то рядом послышался скрежет, потом глухой удар и чья-то ругань.

– По голосу похоже на Исаака Ларма. – Сара удивленно изогнула бровь.

– Ларм, это ты? – крикнул Арент.

– Сюда! – прокричал тот в ответ.

Они пошли на голос. Ларм рассматривал метку Старого Тома при свете свечи. В руке его был тронутый ржавчиной нож. Карлик пыхтел, будто только что занимался тяжелой работой. Увидев Сару и Арента, он постучал по метке:

– Видели? Тот же знак, что и на парусе.

К ножу Ларма прилипли стружки.