решили дальше, всё это стало неважно, когда в камень стен внезапно грянул мощный толчок.

Тут же, стены затрещали и затряслись, будто их зашатал великан. «Бам. Бам!» — стук звучал, словно в крепостные ворота стучал таран. Били со стороны места, откуда мы со спутниками пришли. И вдруг, я в моменте прозрения увидел колоссальной толщины лапу, которой удавалось едва-едва уместиться за стеной где-то вдалеке. Её, эту стену, создал инструмент в руках человека — Проектор. И, похоже, жуки почуяли слабину, и поняли, что могут пробить путь здесь.

А в следующую секунду, стена рухнула в груде обломков, поднимая серые горы пыли, сквозь которые к нам устремились враги. Под стенами засвистел стрекот, словно цикады сразу тысячей стай стали трещать рядом крыльями. Крики бензопилы, которая вонзилась в кожуру дуба зубьями, и стала грызть его грубую плоть. Сплошная лавина шелестящих лап, и трескучий хор хитиновых панцирей заполнили пещерный проход. Их была здесь Орда

— Берегись! — первым опомнился старший пробуждённый, и поднялся в воздух, будто на крыльях невидимых рук.

Он воздел ладонь, и первые ряды жуков словно столкнулись со стеной из сплава титана и стали, которая надвигалась на них, словно набравший ход грузовик. Самые стремительные насекомые стали месивом из перемолотой смеси хитиновой брони и внутренностей. Зелёная жижа потекла по коржавому камню, и лапы жуков заскользили по склизкой тропе. Более крупные напирали сзади на более мелких, и все вместе, они давили на нас.

«Бам!» — таран продолжал ударять в стену, как будто врагам всё ещё было недостаточно места. Созданный Пыль-пробуждённым несокрушимый каток прекратил свой навал, и звуки всколыхнувшейся массы насекомых коснулись моих ушей. В следующую секунду я увидел их своими глазами, и содрогнулся от смеси омерзения и гадливости, когда мои телекинетические ладони уперлись в толпу этих тварей.

Стая свистящих тварей словно уткнулась в желе, где она замедлилась и окоченела конечностями. Я будто цеплялся за них своими руками, мешая им двигаться, и натиск стих на короткий миг, прежде чем я понял, что я — на пределе. С моей кожи стекал крупными каплями пот, а на шее у меня взбухли вены. Я сделал последнее усилие, а затем словно воспарил над собой в воздух — чтобы отныне бессильным, безучастным свидетелем наблюдать за освободившейся Ордою чудовищ.

Но вдруг, вновь передние ряды тварей отбросило назад чьей-то волей. В воздух взметнулись потерявшие опору жуки, и прочная хитиновая броня лопалась на моих глазах, словно её рвали незримые руки. Гудящие сгустки голубого огня осветили тёмные тоннели пещеры, прежде чем расплескаться по прочным панцирям врагов.

Артём стрелял из плазменной винтовки, и взгляд его серых глаз был странно затуманен, словно он видел и делал больше, чем простой смертный стрелок. Кирилл взмыл в воздух с воздетыми руками, как и его старший товарищ. Их ладони смотрели в сторону тварей останавливающими жестами, и я верил — их приказу последуют, пока у Пыль-пробуждённых будет в достатке сил.

Изнутри меня рвалось наружу нечто смутно известное мне, как звучание давно позабытых в сознании слов. Моё сердце убыстрило свой бег, и моя рука поднялась, будто я сопротивлялся дуновению ветра. И сквозь влагу ревущего шторма, в мою ладонь устремилась молния, что забегала у меня между пальцев, своими игривыми искрами. Она забилась, как птица в клетке, запросилась на волю, и вырвалась из моих ладоней слепящими змеями.

Впервые за всё время, я сотворил молнию без прямого участия Шута, и меня охватил восторг от такой необузданной мощи, что покоилась у меня в ладони.

Вражеские ряды подкосило косою смерти. Искры разрядов забегали между мерзкими жуками слепяще-синими, ветвистыми молниями, и я перехватил взгляд старшего Пыль-пробуждённого. Мужчина изумлённо смотрел за струями молний, что изливались из моих ладоней без остановки и перерыва, в его глазах я видел неверие, словно я сотворил нечто из ряда вон.

Но твари наступали толпой, стремительно наполняя телами пещерный проход. И вдруг я услышал грохочущий звук, словно содрогнулись и задрожали стены. И над телами уже убитых жуков нависла огромная туша чудовища, равного которому я не видел ни разу в жизни.

Оно было похоже на огромную гусеницу, что грызла себе проход сквозь стену, будто та была сладкой листвой. Камни на пути колосса крошились, как будто её челюсти были сделаны из сплава титана и стали. Из её брюха раздавался рычащий рокочущий звук, а бесконечные кроваво-красные глаза с гневом глядели на нас. Сгустки голубого огня без вреда стекали с панциря твари. Стрёкот электрических разрядов из моих рук уходил в сторону. Казалось, остановить её не способно ничто.

Сегменты гигантского тела неторопливо перетекали в сторону к нам, и от смрадного дыхания этой твари воздух стал нестерпимым. Мне стало дурно, и рассудок подёрнулся дымчатой мглой. Дальнейшее я воспринимал, как в мареве тумана.

Чудовище вдруг приподнялось на бесчисленных своих членистых лапках, и уперлось спиной в потолок, заставив трястись под ногами пол. Неуклюжая туша вдруг обнаружила стремительность, как при броске кобры, и резко перетекла вперёд, протягивая цепкую лапу. Огромная чёрная рука со страшным треском и скрежетом заскользила по коржавому камню, и я с ужасом понял, что она целит в Белку.

Девушка не успела испустить испуганный вскрик, как рука, похожая на исполинскую великанскую кисть, сцапала её, и приготовилась сжаться со всей немыслимой мощью.

— Аня! — закричал я.

Из последних сил, преодолевая дурноту, я преградил путь исполинской лапе своими телекинетическими ладонями. И вдруг, меня будто иглой укололо в затылок. Сознание совершило скачок, и перед взором возник вид картины из прошлого...

***

— Зачем ты потратил столько Пыли на это вот всё!? Ты хоть понимаешь, что этой Пыли хватило бы, чтобы все люди могли ни в чём себе не отказывать ещё сотни лет!?

— Ты знаешь, зачем. Они съели маму! Проклятые чудовища. Это была их последняя жертва. Послушай, я замурую в камень всё, что здесь есть! Ни одна тварь не выживет — отныне они будут жрать сами себя!

— Ты же знаешь, что