— Теперь нам нужно открыть дверь из Пристанища Предтеч, и тем самым, пробудить Червя, — произнёс я. — Ты говорил, что это способно вдохнуть в него жизнь?

— Или убить нас окончательно, если не успеем захлопнуть вовремя створки, — согласился он. — Сейчас Червь — это как пережатая жгутом конечность. Жгут необходимо ослабить, чтобы не начался некроз. Это всё равно, что пройти по лезвию бритвы, Антон. Сложная задача.

— И на это, в силу странных причин, способны лишь мы, — подытожил я, разворачиваясь назад.

Моё возвращение, когда я уверенно и буднично раздвигал перед собой лес щупалец хищного Червя, встретило гробовое молчание. В воздухе едва слышно шелестели шепотки, отдаваясь в ушах ропотом тысячи слов. И когда я переступил порог, отделявший любого другого человека от смерти, и щупальца остались от меня позади, со мной поравнялся Михаил — мой родственник, предок. Парадоксально, но также и мой потомок.

Он едва заметно мне усмехнулся, и я видел в его голубых глазах свет облегчения — он только теперь до конца поверил, что я не был безумен, что я говорил ему правду, от начала и до последнего слова. Он просто пожал мне руку, и с тяжёлым вздохом обернулся назад — туда, откуда на нас была обращена бездна глаз.

— Вы хотите знать, что происходит?! — вдруг, Михаил заговорил, и возвысил голос, чтобы он вознёсся над залом с высокими рядами сидений, и его услышали все. — Происходит... немыслимое. Происходит то, о чём раньше мы могли лишь мечтать. Мы подошли вплотную к порогу новой Эпохи, и готовы перешагнуть его, вместе... мы выйдем наружу...

Он осёкся, когда я тронул его за плечо и немного потряс. Я даже не сразу понял, что это сделал за меня Шут — за миг до того, как я сделал это сам. Фанатизм, звучавший в голосе Михаила, будил во мне некоторую тревогу. К тому же, он звучал слишком для меня помпезно.

— Ты забегаешь немного вперёд, Михаил, — шепнул ему Шут. Пыль-пробуждённый лишь усмехнулся в ответ краешком губ.

— Только немного, — возразил он, вскоре вновь прикипая взглядом к толпе.

Что касается Шута, который управлял моим телом, то он... просто пошёл, безмятежно ступая в сторону выхода, и его — меня, никто не дерзнул остановить. Ни когда я стоял у самых прозрачных дверей, которые послушно раздались в стороны при моём приближении. Ни когда я прошёл через них на свободу. Меня там ждали, с замиранием сердца и угасшей надеждой — я знал, это так.

Но я обещал, что вернусь. И я вернулся.