Прибытие Троекурова стало последней соломинкой. Сыренский фогт Дирих фон дер Штейнкуле решил не дожидаться, пока русские пушкари пробьют бреши в старых стенах Нейшлосса, после чего свирепые московитские дети боярские и стрельцы полезут на штурм, и сдался на третий день после начала канонады584. «Июня в 6 день князец Сыренской воеводам добили челом, – писал русский летописец, – из города выпросился не со многими людми, а животы ево и доспехи и наряд весь городовой воеводы поимали, а князца выпустили обыскав, безо всякого живота». 7 июня русские вступили в Нейшлосс, воеводы отправили в Москву новый победный сеунч, а Тимофей Тетерин мог рассчитывать на очередную царскую награду, ибо умелые действия его людей ускорили падение еще одной орденской крепости. И надо полагать, его ожидания оправдались, ибо в летописи сказано, что, обрадованный полученной вестью, царь «благодарение воздал и молебны велел пети и со звоном. А воеводам послал со своим з золотыми столника своего Григория Колычова»585.

Отдых нашего героя и его стрельцов продолжался недолго. Оставив часть своих бойцов в Сыренске в качестве гарнизона, Тетерин с остальными отправился в Псков в составе отряда Д. Адашева «на сход» с большим воеводой князем П.И. Шуйским. Последний собирал там большое войско для того, чтобы по царскому наказу «ити к Новугородку Немецкому и х Костру и к Юрьеву и промышляти, сколько милосердый Бог поможет». Под началом большого воеводы было пять полков с 47 сотенными головами (около 8–9 тысяч детей боярских) и по меньшей мере два стрелецких головы, А. Кашкаров и Т. Тетерин, со своими людьми (приборы их явно были неполными и хорошо, если вместе насчитывали до полутысячи стрельцов). Примечательно, что один из первых историков этой войны, Т. Бреденбах, определил численность царской рати ни много ни мало, а в 80 тысяч человек586.

15 июня 1558 г. полки Шуйского подступили к Нойхаузену-Новгородку, важной пограничной крепости Дерптского епископства. Командовавший гарнизоном Нойхаузена Йорг фон Икскюль отказался сложить оружие и сдать замок неприятелю. Русский летописец отмечал, что «билися немцы добре жестоко и сидели насмерть». И снова, как под Нейшлоссом, главную роль во взятии Нойхаузена сыграли русские пушкари и стрельцы. Когда стало ясно, что ливонцы не намерены сдаваться, «воеводы велели головам стрелецким Тимофею Тетерину да Андрею Кашкарову туры поставити блиско города и наряд подвинути к городу» (летописец, описывая осаду Нойхаузена, явно пользовался воеводской «отпиской» или сеунчем, официальным рапортом о том, как был взят этот ливонский город). Под прикрытием мощного артиллерийского огня (С. Хеннинг писал, что звуки канонады под Нойхаузеном были слышны в окрестностях замка Кирумпэ, где разбил свой укрепленный лагерь Фюрстенберг и дерптский епископ Герман со своими немногочисленными рыцарями и кнехтами) стрельцы Тетерина и Кашкарова «туры поставили у города у самово» и после того, как русские пушкари «из норяду збили стрелню (башню. – В. П.), а города (то есть стены. – В. П.) розбили много», пошли на приступ. Немецкие кнехты были сбиты со стен и отброшены в цитадель Нойхаузена, которая подверглась мощному обстрелу из пушек и пищалей. И поскольку Реннер уверенно говорит, что город был взят русскими в результате предательства, надо полагать, что Икскюль не стал дожидаться кровавой резни, которая неизбежно воспоследовала бы за новым штурмом, отбивать который у него было ни сил, ни желания (поскольку стоявший в одном переходе от Нойхаузена Фюрстенберг не сдвинулся с места все время осады замка, предприняв всего лишь одну вылазку 17 июня из своего лагеря) и договорился о сдаче587.

30 июня русские вступили в Нойхаузен, отпустив остатки его гарнизона восвояси (и по дороге они были ограблены подчистую). Воеводы же, «устроя Новгородок и людеи в нем оставя хотели идти с маистром и з бискупом битца, искать над ними дела государева и земского сколко милосердыи бог поможет». К царю же были отправлены с сеунчем князь Б. Ромодановский, Е. Ржевский и Ф. Соловцов, и «к воеводам государь з жалованьем з золотыми послал Игнатию Заболоцкого»588. И так как очевидно, что, как было отмечено выше, летописная запись явно основана на официальной воеводской реляции об одержанной очередной победе, Иван Грозный снова услышал о том, что его старый «знакомый» Тимошка Тетерин опять отличился, умело руководя стрельцами во время осады Нойхаузена, и тем самым немало поспособствовал новой русской победе. И поскольку «за Богом молитва, а за царем служба не пропадет», то новые ратные подвиги стрелецкого головы не остались без государевой награды, и один из тех «золотых», что вез с собой И. Заболоцкий, должен был достаться Тетерину.

Падение Нойхаузена открыло дорогу русским к сердцу Дерптского епископства и к самому Дерпту, и они не замедлили туда явиться. 6 июля передовые отряды рати Шуйского объявились под замком Варбек, что неподалеку от Дерпта, который был взят без сопротивления. В лагере Фюрстенберга царил разброд и шатание, и магистр не рискнул вступать со своим деморализованным воинством в бой с русскими, свернул лагерь и начал отступление. Во время беспорядочного отхода его арьергард был растрепан отправленным вдогон воеводами А.И. Шеиным и Д.Ф. Адашевым «яртоулом», которым командовали Б. Колычев и Т. Тетерин, и подоспевшими к нему на помощь сотнями Передового полка. По словам псковского летописца, «наши за ним ходили, и многых догоняа били немец», а составитель Львовской летописи к этому добавлял, что «ертаулы за ним (за немецким арьергардом. – В. П.) гоняли верст с пятнадцать и немногих людеи угонили и побили, а телеги и жеребцы многие поимали»589. Тем временем главные русские силы продолжали сушей и водой (по Чудскому озеру) наступать на Дерпт-Юрьев. И вот 8 июля перед глазами дерптцев открылась величественная и ужаснувшая их картина. Как писал Э. Краузе, участник тех событий, «широким фронтом неприятель тремя большими густыми колоннами (Бреденбах в очередной раз не поскупился и исчислил количество русских в 300 тысяч. – В. П.), прикрываясь несколькими сотнями гарцующими врассыпную всадников, наступал на нас»590.

Подступив к городу, русские приступили к осадным работам. По словам летописца, «как пришли воеводы к Юрьеву и наряд из судов выняв и стрельцы у города перед турами закопалися и з города немцов збили». Важную роль, которую в осаде Дерпта сыграли немногочисленные (sic – именно так характеризует их число Крузе. – В. П.) стрельцы Тетерина и Кашкарова, отмечает и Крузе. Именно на их плечи (еще раз подчеркнем, что всего их было не больше пятисот, а скорее всего, и меньше) легла главная тяжесть осадных работ и повседневная боевая работа в «закопех» «перед турами». Попытки дерптцев делать вылазки не имели успеха. Стрельцы, псковская посоха и послужильцы детей боярских упорно, невзирая на сопротивление неприятеля, рыли траншеи, возводили шанцы и батареи под доставленную водой из Нарвы артиллерию (Крузе упоминает 6 медных мортир, метавших в город ядра и зажигательные снаряды-feuerbelle – уж не те ли, о которых писал казанец Шериф Хаджи Тархани, а также несколько grossen stüken geschütz. Реннер пишет о 8 kartouwen (картаунах), 2 grote fuirmorsers (больших огнеметательных мортирах) и «других больших и малых пушках», andern geschutte klein und groth. Другой немецкий источник пишет, что в шанцах русские установили 14 slangen и kartowen591). 11 июля русская артиллерия начала бомбардировку, «стреляющее, ово огнистыми кулями, ово каменными»592.