у этой самой твари. Наверное, он думает, что монстр меня схватил. «Домокл» разогревает меч. Они почти в одной весовой категории. В другой ситуации я, не задумываясь, поставил бы на Бритса. Но в этот момент — молюсь, чтобы колосс выдержал хотя бы один удар. Тогда нас с Люси, возможно, откинет в сторону, а там авось Сифри подоспеет. Соблюдая осторожность, Бритс подходит к краю на расстояние удара мечом. Большой кусок фундамента отрывается от кромки, заставляя его на миг отступить. Обломок подлетает не очень высоко и почти сразу начинает падать. Я чувствую, что тяга ослабевает.

— Поддай газу! — командует Циклоп. — Хулуд, сможешь поймать Ловеласа и мужедевку?

— Попробую!

— Отлично, работаем!

Но до работы им ещё доехать. А Бритс уже здесь.

— Джонни, погоди! — кричу я.

— Спокойно. Уже почти! — успокаивает он меня.

— Майкл! Что он делает?! — в отчаянии вопит Люси.

Наш колосс заваливается. Резко и без предпосылок, выпрямляет ноги и, выставив вперёд руки, ложится мостиком между двумя берегами. Я повисаю на поручне, а Люси, всем своим полковничьим телом ухает вниз, оглашая пещеру воплем сквозь кислородную маску. Повисает на моей руке. Я отчётливо слышу хруст в плече. В последнюю секунду замечаю, как над нами проносится запоздавший клинок.

— Ох, мля! Вот так номер! Майкл?

— АААААА!

Я ору от боли с Люси в унисон, из последних сил цепляясь окостеневшей рукой за ручку кабины.

Сифри голосит и жмёт во весь опор. Бетонная плита над нами начинает трещать. Теперь на неё давит — хоть и не очень сильное, но всё ж таки притяжение. И несколько тонн стали. И два мешка с костями, болтающимися на теле инопланетной махины. Меня обдаёт жаром: за моей спиной в пролом ныряет Кроха.

— Майкл, миленький, не отпускай меня! — навзрыд рыдает Люси.

— Тьфу, и тут содомиты! — ворчит капитан.

Я — ниточка, натянутая над пропастью. Под ногами — чёрная тьма, сверхплотная твердь. Пустота небытия. Разожми пальцы, отпусти эту адскую боль и пусть всё закончится.

На меня смотрят огромные, полные слёз и жажды жизни глаза Люси. Смотрят прямо в душу, а боль волнами застилает сознание.

— Чёрт, чё делать-то? — недоумевает Бритс. — Если я его — того, то и они — того…

— Прочь от обрыва, Бритс! Сами разберутся! Бой ещё не окончен!

Звенит металл о камень. Скрежет, грохот, крошево бетона. Кабина от меха распахивается. Меня тряхнуло и обдало чем-то чёрным, вязким, неоднородным. Оно ползёт по руке, шлёпается на голову увесистыми шматками, сползает за шиворот, льётся ниже. Оно тёплое, но по коже бешено разбегаются мурашки. Как удар электричеством. Сверлящая боль в висках.

Я трясу головой, пытаюсь стряхнуть эти внутренности, льющиеся и льющиеся из разверзнутого брюха. Заливает лицо, ползёт по левой руке, вниз, к Люси.

Я уже не слышу её крика. Лишь вижу, как чёрные нити тянутся по её рукам, оплетают тело, наползают на лицо.

— Не отпускай меня… — произносит она одними губами. Внизу, на недосягаемой глубине, на краю сознания, сквозь заволакивающую черноту, проблёскивают огни челнока.

Кто-то приказывает:

— Прыгайте! Прямо под вами!

Но МЫ его не отпустим, как оно и просило…

Глава 9. Откровенно фиговый трип

Нити Сварна пронизывали всё сущее. Таков порядок. Он непреложен. Единая сеть, единый организм, единый разум. Свободная воля. Матерь не посягала на волю Разумных. Сварн помогал наблюдать, сопричаствовать Иро, не покидая Юдоль. Ириды создавали Сварн, а Сварн тёк по каналам Юдоли и питал Матерь, вплетал её в сеть Иро — вплоть до тех пор, пока Юдоль не была осквернена.

— Уайт, Люси! — Резкий голос в дверях помещения, залитого мягким дневным светом. Коренастый мужчина в больничной робе. Противный тип с калифорнийским акцентом. Содомит. Откуда я это знаю? Что такое Калифорния? Где мы, а главное — кто?

Люси встаёт, отнимает от лица длинную прядь светлых волос, мешающую обзору. Она ненавидит эти хилые ручки с облупившимся маникюром и эти пергидролевые патлы. Но больше всего ненавидит эту дурацкую настольную игру, в которую ей приходится играть с двумя недоумками каждый чётный день недели. Недоумки и по-английски толком не волокут. А тот, что слева, пускает слюни на карточки и их противно брать в руки. Но приходится, чтобы иметь право на один телефонный звонок в личное время. Ради этой возможности Люси готова следовать дурацкому графику и пить противные таблетки по расписанию, чтобы вечером попытаться дозвониться хотя бы по одному из номеров, которые она ещё помнила. Пока что удалось попасть в офис НАСА, но там её подняли на смех. Идиоты. Их можно понять — до старта межзвёздной программы ещё пятьдесят лет, и даже Марс ещё не колонизирован, но всё равно — идиоты. Чванливые, лицемерные америкашки с раздутым самомнением. Но пусть беснуются, пока могут. Их падение предрешено, когда воспрянет Княжий Собор Исконной Руси и по результатам вече нажмёт на красную кнопку.

Откуда во мне всё это? Откуда я — во всём этом? В этой комнате со стенами цвета детской неожиданности и круглыми столиками для игры. Судя по одежде остальных — похоже на больницу.

Раскалённое тело вторглось в Юдоль и раскололо её на несколько частей. Неизвестно: были то козни старого врага или воля слепого случая. Матерь едва не погибла, но тоже оказалась разделена. Сварн был утрачен, сеть Иро начала обрываться. Нити становились всё короче, связь слабела, пока не осталась лишь Матерь — на одиноком островке осквернённой Юдоли. Внешний мир стал непостижим. Матерь выпала из Иро и желала лишь одного — вернуть утраченную связь. Ей нужен был Сварн.

— Люси! Я к тебе обращаюсь! Подойди ко мне.

Тип в робе манит Люси рукой. Она отодвигает стул и неровной походкой идёт к придурку, изо всех сил стараясь не вилять бёдрами. Они всё равно покачиваются. Под широкими штанами этого не видно, но одно осознание этого факта бередит Люси нервы. Мерзкое инородное тело, от посёкшихся кончиков волос и до — прости Патриарх! — крашеных ногтей на ногах.

Я не контролирую ни эти мысли, ни походку, ни вялые движения рук, ни даже частоту моргания. Вижу всё, как наяву, и слышу, и дребезжание кондиционера, и как сутулый парнишка за столом хлюпает слюнями. Чувствую запах грязных простыней — от тела Люси. И кофе — из приоткрытой двери. Кто-то    только что прошёл по коридору с большущей кружкой. Душно. Хочется пить.

Люси мечтает о кофе и хорошей сигаре. Я смотрю её глазами и чувствую, как её рот наполняется слюной при одной только мысли