мать задушила ненавистного для фамилии Явара канцлера, и через десять положенных лун родила худенькую дочку по имени Ануш. Которой, уже самой судьбой было заповедано — быть кем-то больше, чем просто украшением гарема.

Даже у неверующих в эту историю создавалось впечатление, что правящий дом чувствовал какую-то неизгладимую вину перед той женщиной. Они назначили её наместником планеты суккуб, обучали её детей, а, когда до неё всё-таки добрался отравленный клинок последнего ниндзя, верного умершему канцлеру, взяли на службу её детей — в качестве телохранителей младшей дочери.

Кадомацу помнила первую встречу — в один из дней осени, после праздника хризантем, она, в коридоре, недалеко отсюда столкнулась нос к носу с незнакомой суккубой, носившей знаки отличия Младшего Начальника Правого Полка Личной Охраны. Ей стало любопытно — как же, неугомонная принцесса считала, что знает каждого сколь-нибудь значимого военачальника, а стражу — так вообще в лицо, и не помнила ни одного случая, чтобы во дворце даже слышали о суккубе в форме гвардейского офицера. Слово за слово — и они разговорились, познакомились, понравились друг другу, и расстались, пообещав встретиться ещё как-нибудь. А через три часа, в покоях отца, девушка, под хитрющим смеющимся взглядом зелёных кошачьих глаз, узнала, что стала хозяйкой и начальницей самой необычной тётки-ровесницы.

Сколько они пережили за эти годы вместе — не описать. Дочь демонов Разрушения и дочь демонов Соблазнения стали закадычными подругами. Даже любимой старшей сестре Мацуко не доверяла тайн, известных Ануш. И не было на свете собеседника терпеливее маленькой принцессы, когда невезучей соблазнительнице надо было выплакать очередное горе, в которое её втравила неисправимая природа уроженки Даэны.

Тот, кто плохо знал Ануш, никогда бы не поверил, что эта хрупкая девушка, в праздничные дни подсовывающая платочки за пазуху, способна к воинской работе и опасна в поединке — однако она уже трижды спасала жизнь хозяйке. И внешняя беззащитность была лучшим козырем суккубы в бою.

Мацуко лучше всего помнила первый случай — потому, что это был сильный шок, пожалуй, сравнимый только со вчерашним, и потому, что это был единственный раз, когда всё произошло у неё на глазах. Так никто и не узнал, почему тогда, в одном из узких коридоров Лхасы, на неё бросился тот паломник. Много ночей потом маленькую принцессу преследовали страшные сны про то, как идущий навстречу мужчина вдруг выхватывает из-за фартука два коротких клинка, сверкающий взмах — и на него сверху падает неизвестно откуда взявшаяся Ануш, и с неестественной скоростью начинает орудовать своими шемширами. Тогда принцесса не была такой машиной для убийств как сейчас — она оцепенела в испуге, а когда всё закончилось, только и смогла спросить измазанную в чужой крови Ануш: откуда она, собственно свалилась? (Оказалось, что суккубы не хуже тараканов умеют бегать по вертикальным стенам и даже по потолку — это была разгадка секрета, многих неожиданных поражений императорской армии во время войны.) Другие два раза происходили без её участия — принцесса заставала только трупы и косвенные признаки: раненную руку Азер, сломанный лук Гюльдан, пополам перебитую здоровенную балку — что и с какой силой надо было метнуть, чтобы сломать несущую сваю дома? Нет, суккуб была вещью опаснее, чем кажется. Только вчера она оплошала — но лишь по вине хозяйки. Сама ведь отпустила! Но, вроде, сама и справилась...

Мацуко шире открыла глаза и улыбнулась замершей на страже подруге. Та, вздрогнув, обернулась, и её курносое лицо тоже расплылось в улыбке:

— Проснулась?!

— Да!.. — принцесса с наслаждением потянулась в постели, сбросив одеяло рулевыми крыльями: — Итак, что у меня? «День удаления»?!

— У нас, — поправила её телохранитель: — Но император, сказал, что тебя ещё сегодня позовёт.

— Ах, да, отец ведь тоже касался Рейко...

— Да.

— Заешь, что я сейчас вспомнила?! День, когда мы встретились, помнишь?!

— Ты до сих пор помнишь такие мелочи?

— А ты нисколько с тех пор не изменилась. Только глаза стали ещё больше.

— Да брось ты... -неожиданно зарделась Ануш: — Уродские глаза.

— Нет, красивые. Недаром все командиры гвардии по тебе с ума сходят. Эх, мне бы после двух детей иметь такую фигуру, как у тебя!

— Ты как твоя мама, сколько ни толстей — только симпатичней будешь. Да и не быть тебе толстой — ты разве на месте сидишь, чтобы жир накопить?

— Спасибо, утешила. Всё равно завидно.

— А зачем завидовать? Я худая из-за язвы. Будь с желудком всё в порядке — пошла бы вширь от такой жизни, и уже была бы маленькой и накачанной «тумбочкой», как Азер... Это я тебе завидую, — добавила она спустя паузу: — У тебя крылья шикарные.

— Гм. Правда, — с довольным видом протянула дочь демонов, поднимаясь с постели и с наслаждением распахивая их во всю ширь — от одной стены до другой.

— Как ты думаешь, служанки проснутся, если их позвать?

— Конечно. Они давно уже не спят. Просто молчат с перепугу.

Кадомацу, складывая крылья, ещё раз тайком взглянула на Ануш — действительно, ей было чему завидовать. В отличие от благородного шатра за её собственной спиной, тонкие крылья суккубы выглядели рогаткой, торчащей из-за лопаток, с четырьмя растопыренными пальцами (без мизинца) на концах.

Ануш почувствовала взгляд госпожи, вопросительно подняла брови, но принцесса озорно отвела глаза и хлопком подозвала прислугу.

Телохранитель предупредительно открыла служаночкам дверь, позволив Мацуко одним взглядом оценить, насколько радел об ней отец в день её имени. Сколько успел охватить глаз коридора, она слышала мерный шаг и различала на стенах тени от шапок дополнительных караулов, стоявших, наверное, на каждом углу. А кроме них, сразу напротив входа — неподвижная фигура в комбинезоне воина-тени, в которой принцесса узнала господина Ахарагаву — Старшего Наставника синоби и Главы Императорской Школы ниндзя.

— Подожди, не закрывай, — попросила она суккубу, и, поклонившись, обратилась к нему:

— Господин Ахарагава-сэнсей, не могли бы вы войти на минуточку?

Ниндзя вошел, прямо промеж вбежавших в тот же момент служаночек, и, первым делом, до того как сесть, передал принцессе длинный чёрный свёрток.

Кадомацу развернула ткань, и узнала изумрудно-зелёную сталь своего меча — «Сосновой ветки». Привычным жестом обнажила его и взвесила в руке, глядя, как свет