Бондарев и егеря протолкнулись в зону для «отстоя и пересортицы», к дощатым прилавкам, и разошлись. Но недалеко, чтобы не светиться вместе, но и не терять друг друга из вида.

Денис первым делом осмотрелся, чтобы засечь ключевые точки и детали. В первую очередь он отметил расположение клеток с приговоренными и конструкцию этих передвижных «казематов».

Деревянные клетки были сделаны из толстых жердей, связанных друг с другом веревками. Имея острый нож или хотя бы осколок стекла, выбраться из клетки было бы нетрудно. Да вот беда, у пленников не было ножей. А спасательной команде, которая могла бы разрезать веревки, требовалось либо пройти по открытому пространству между кострами, либо зайти с какого-нибудь фланга. Но это означало приблизиться к столам для «ВИП-персон». Оба маршрута находились под надзором карателей.

Бондарев обернулся, чтобы оценить состояние «неорганизованных» кочевников. До момента, когда многие пустятся в пляс, оставалось не так уж много времени. Майор скептически поморщился и снова перевел взгляд на клетки.

Гром сидел в крайней справа. Егерь равнодушно наблюдал за разворачивающейся вакханалией и, казалось, ничуть не волновался за свою судьбу. У него во взгляде не было вообще ничего, даже отвращения к кочевникам, собравшимся так грубо нарушить мировую гармонию. Хотя нет. В какой-то момент Гром взглянул на ближайших авторитетных кочевников-патриархов с искоркой эмоций. Но это было скорее сочувствие. Гром будто бы жалел этих людей, не так давно бывших вполне цивилизованными, а теперь сидящих посреди натуральной клоаки. По уши в дикости и вонючей грязи.

В центральной клетке сидел в позе «лотос» бритоголовый офицер. Бондарев припомнил словесный портрет и кадры репортажа о бое в Черновке. Без сомнений, офицером в клетке был майор Савенко. Как он умудрился попасть в плен? Это было загадкой. Хотя чему тут было удивляться? У всех бывают проколы, даже у опытных разведчиков. Взять самого Бондарева. Он ведь тоже попал в Ставку не по своей воле. Интриговало больше другое – Савенко попал в Ставку следом за Бондаревым.

«То есть как шел за мной по пятам через северные территории, так и на южных рубежах Большой степи очутился следом за коллегой из Волчанского форпоста. Что за корпоративная солидарность? Совпадение? Ну уж нет! Но тогда придется сделать вывод, что Савенко намеренно сдался в плен кочевникам, чтобы оставаться поблизости. Какое-то невероятное получается предположение. Зачем ему это? Загадка. Как, впрочем, и все остальное, что связано с этим штабным майором».

Бондарев смерил коллегу взглядом. Глаза у Савенко были прикрыты, тело расслаблено. То есть тревожился он ничуть не больше Грома. Был фаталистом или безоговорочно верил, что все обойдется? Это была еще одна загадка.

За соседей плюс за себя самого волновался третий пленник – бродяга. Это был брюнет среднего роста, плотного телосложения, на вид лет сорока. Он не метался по клетке, заламывая руки, но и не сидел, уставившись в пол отсутствующим взглядом отчаявшегося человека. Он обхватил себя руками и озирался, будто бы выискивая в беснующейся толпе хоть кого-то, кто подаст ему знак, что все происходящее дурной сон или глупая инсценировка. Никаких лучиков надежды сквозь повисший над площадью дым не пробивалось, поэтому взгляд у бродяги с каждой минутой становился все более тоскливым. Но, по большому счету, он тоже держался достойно.

Бродяга вдруг наткнулся взглядом на Бондарева, и майору пришлось отвернуться, чтобы раньше времени не обратить на себя внимания пленников. Отвернувшись, Денис вновь окинул взглядом ударно пьянствующую «пехоту». Нет, этот контингент для его замысла не годился. Топтались бойцы только у прилавков, внутрь «буквы П» не заходили, да и не было в привлечении их к делу никакой изюминки.

«А что это за провокация без изюминки? – Денис усмехнулся своим мыслям. – Что я, хуже Князева?»

Бондарев сдвинулся вправо и обнаружил того, кого подсознательно искал. За столами поблизости от авторитетов, но переминаясь с ноги на ногу, а не сидя на лавке, квасили во славу будущих побед кочевники из бригады Голована: Ерема и Мытарь. Не составило труда разглядеть и самого Голована. Он хлебал дармовщинку еще ближе к столам солидных людей и даже чокался с несколькими из них. Видимо, слухи о расположении Хана, которое заслужил с утра пораньше Голован, уже дошли до авторитетов. А вот слухи, что бригадир упустил заинтересовавшего Хана ценного кадра и до сих пор не отыскал его, пока не дошли. И Голован пользовался этим тонким моментом на всю катушку. Когда еще выпадет случай так вот запросто подойти и познакомиться с «серьезными людьми»? Может быть, уже и никогда.

Денис обернулся, отыскал взглядом Патефона и также взглядом указал ему на головановских кочевников, а затем и на самого бригадира. Егерь-разведчик подал ответный знак, что задание принято, и вразвалочку двинулся к помощникам Голована.

Наблюдательный Мытарь «срисовал» облезлого, но богатенького «пассажира», еще когда тот сделал первый шаг. Так что Патефон был обречен встретиться именно с головановскими подручными.

«По первой» кочевники выпили за будущую победу, «по второй» – за лучшую в степи бригаду. Прошло от силы пять минут, и приблудный боец был торжественно зачислен в «головановские», за что и выпили по третьей. В этом подходе участвовал уже сам Голован, учуявший запах первача и решивший ненадолго прервать разговоры с большими людьми. Как сказал сам Голован, для передышки. На самом деле его просто больше никто не задерживал у столов для важных персон.

На сивушную вонь потянулись и другие кочевники, поэтому бутылку разыграли довольно быстро, и хотя бы по глотку досталось десяткам трем кочевников. Что, собственно, и требовалось. Как заверила Василиса, пока диверсанты пробирались к площади, ее зелье в сочетании с алкоголем давало эффект даже в минимальных дозах. Оставалось дождаться и проверить заявление Василисы на практике.

Не теряя времени даром, Бондарев присмотрел подходящего на роль «подсадки» кочевника. Седого, как и Гром, схожих с егерем габаритов, а главное, уже порядком накачавшегося. Денис обернулся и указал на него Сиплому. Тот кивнул, подобрался к седому кочевнику, обнял его и затянул какую-то песню.

Кочевник с готовностью подхватил мотив, правда, не сразу попал в слова. Сиплый, будто бы пытаясь подсказать новому приятелю текст, заглянул ему в глаза и что-то сказал. Кочевой обмяк, но не свалился, а завис, пошатываясь, как сильно пьяный. Сиплый вновь его обнял и потащил к головановскому столу. Якобы попросить у добрых людей пару глотков «освежающего» для страждущего товарища.

Получалось, что первый и второй этапы операции вроде бы прошли успешно, но их ключевые фигуры вот-вот должны были пересечься. А этого в плане не было. Сначала головановские должны были устроить заварушку, и уж после, под шумок, с их фланга к клеткам должны были подойти Сиплый с «подсадным» и Василиса. Но кочевники вели себя так, словно ничего «этакого» не выпили. Они шутили, ржали, вспоминая какие-то случаи из жизни, и даже не помышляли о других развлечениях.

Сиплый, понимая, что планы меняются, притормозил и растерянно взглянул на Дениса. Патефон тоже посмотрел на Бондарева, но не растерянно, а просто вопросительно. Майор лихорадочно перебрал несколько запасных вариантов, но не остановился ни на одном.