- Колдовство и проделки Лордона, не иначе как! – вторила ей Лайза.

***

Я долго не могла уснуть. То и дело ворочалась, ища удобное положение. Когда же дрема, наконец, заключила жертву в объятия полные тревожных снов и образов, меня кто-то легонько потрепал за плечо.

- Стивник, - проговорила я тихо, охрипшим голосом, - ты вернулся, да?

В полной тьме проступали лишь неясные очертания пытавшейся разбудить меня фигуры.

- Лив, это Зигмунд, - тихо прогнусавили мне в ответ.

Сон как рукой сняло. Зигмунд? Я встрепенулась и резко села на кровати, благо чудо-леденец Годии действовал так сильно, что я вообще не чувствовала никакого дискомфорта.

- Зачем ты пришел сюда?

Вот точно не к добру этот его визит. Ведь как просила Стивника забрать с собой, но нет. Сбежал, лишь пятки его и сверкали.

- Лив, не бойся. Король Бартон желает тебя увидеть.

- Зачем? – чувствуя неладное, задала я логичный вопрос.

- Хочет познакомиться с той, что смогла прогнать и Грейза, и невесту Флёр.

Хочет он увидеть! А до утра не может потерпеть? Ох, чувствую, неприятностей от такого знакомства, огреблю по полной.

Слуга внес пылавший факел. Я быстро оделась в давешнее шерстяное платье, навертела высокий пучок из волос и вверила себя в руки Зигмунда. Ну а что мне оставалось делать? Единственный мой защитник слинял. Из дворца сбежать в моем состоянии не реально. Оставалось лишь надеяться, что повод, озвученный Зигмундом, будет настоящим, а не просто обманкой, чтобы жертва, попавшая в паучью паутину, сильно не кричала, и не сопротивлялась раньше времени. 

Он шел чуть впереди, но сбежать мне бы все равно не удалось, позади меня на некотором расстоянии ненавязчиво шагали несколько слуг. Темные своды стен давили на меня, словно мы двигались в пещере, а не в королевском дворце. Обсерватория Стивника казалась куда более радостным местом, чем это.

Так, лучше не думать про сбежавшего принца. Неужели он не предполагал, что мною после всего происшедшего заинтересуется его отец? Ну конечно, предполагал. И не только. Небось и сам не против теперь избавиться таким незамысловатым образом от неугодной вторженки.

И тут, войдя в тронный зал, ярко освещенный живым огнем, до меня наконец, дошло: бывшую принцессу красиво и благородно слили. Потом же всегда можно успокоить совесть, если она вдруг взбунтуется: ну да, девушку казнили, но я-то был в отъезде, какой с меня спрос теперь?

Будто подтверждая мои мысли, две сидевшие рядом королевские невесты зашипели как рассерженные гремучие змеи, что-то шепча друг другу в розовые ушки. Зигмунд, старательно отводя взгляд проскользнул к своей Лайзе, а я во все глаза уставилась на короля.

Его величество сидел на красивом резном стуле, напоминавшем трон. Судя по коротким ногам, Бартон был невысокого роста, очень напоминал Зигмунда и цветом глаз и чертами лица. Откуда же Стивник унаследовал свою двухметровую здоровую фигуру? Не иначе как королева теперешняя ростом с баскетболистку.

Бартон смотрел на меня так, словно обладал рентгеновским излучением вместо глаз, жадно ощупывая каждый миллиметр моего существа. Я же, как могла, старалась не робеть от столь пристального изучения, ведь прекрасно понимала, если всё, что мне поведал Стивник правда, то этот человек – убийца моих настоящих родителей. Непредвзято я уже не смогла бы к нему относиться ни при каких обстоятельствах.

- Это ты та самая смелая вторженка, что смогла выжить в лапах Грейза? – голос его был строг и серьезен.

Я кивнула, и постаралась выдержать остальные пристальные враждебные взгляды.

- И как тебе это удалось? – недоверчиво поинтересовались у меня.

- Мне повезло. – слегка повела я плечами.

- Слишком тебе везет, вторженка. Не находишь? – хмыкнул король. – И Грейза обхитрила, и принца в оборот взяла… с невестой его умудрилась рассорить. А? Вторженка?

Под этот неприязненный тон я невольно обернулась на Флёр. Та смотрела на меня с не прикрытой ненавистью и скрытым торжеством.

«Точно засада, к гадалке не ходи!» - пронеслось в голове, - «иначе, откуда этот вид победительницы?»

- Портрет! – приказал король.

Тут же распахнулись массивные двери и двое слуг внесли огромное пыльное полотно с меня ростом. Они поднесли его королю, и тот хмуро уставился на изображение, а потом перевел суровый взгляд на меня и вперился цепко, не предвещая этим ничего хорошего.

- Ну что, похожа? – наконец изрёк Бартон.

Портрет развернули к зрителям и я так же уставилась на изображение…

Что-то ёкнуло в груди, когда я увидела изображенных на полотне молодых мужчину и женщину, в красивых парчовых одеждах, с коронами на светлых головах. Неужели это и есть МОИ родители? Раньше, тот кого я называла отцом, обычно отнекивался от расспросов о маме, в крайнем случае ронял, что она умерла рожая меня. Теперь же я во все глаза жадно рассматривала каждую черточку незнакомого, и в то же время такого родного лица неизвестной мне королевы. Красивая женщина имела мягкий взгляд умных зеленых глаз, а мужчина, поддерживающий её за локоть, выглядел добрым и каким-то справедливым, что ли? Но это могло быть и моим субъективным впечатлением. Ведь я, уже на уровне сердца признала в них своих настоящих родителей.

- Она это! – весомо изрекла Флер. – Одно лицо с королевой!

- И на короля бывшего похожа! – тут же пискнула Лайза.

Зигмунд не произнес ни слова, лишь слегка кивнул в знак того, что я и впрямь на них похожу.

- Ничего не хочешь нам рассказать, а, вторженка? – продолжал хмуриться Бартон. – Зачем ты сюда явилась?

Отвечать им правду, что просто хотела разыскать отца, я не видела смысла – они уже вынесли мне приговор, и дальнейшее оправдание не имело значение.

- В темницу её! – коротко рявкнул Бартон. – Завтра в полдень вздёрнуть прилюдно на центральной площади. Чтобы остальным неповадно было!

Материализовавшаяся стража тут же скрутила меня, и под яростно-торжествующие взгляды и шипение Флер с Лайзой, поволокли вон из тронного зала. Король смотрел на происходившее с неприкрытым отвращением, а Зигмунд все также старательно отводил взгляд.

Стража совершенно не церемонилась со вторженкой. Они тащили меня так, словно я была тряпичной куклой, а не живой девушкой со сломанными ребрами. Путешествие  закончилось в холодном одиноком подземелье, куда меня бросили, заперев решетку на замок.

***

- Поднимайся, Макс! – ворвалось в голову парня посреди прекрасного сна о Лив. – Ну же!

- Максим, вставай, плохи дела! – вторил ему второй, профессорский.

Парень с трудом разлепил глаза – в горле всё пересохло, а голова болела словно с похмелья. Да, была в биографии Платова парочка эпизодов… И это было очень странно, ведь кроме отвратительного супчика накануне он ничего в рот не брал.