Почему именно плач?

Слово бехи (плач) на святом языке имеет тот же корень что и слово навох (заблудиться). Человек плачет, когда ему не хватает того, что является важной частью его жизни. Глубина страдания, которая выражается через плач – это чувство, что человеку не хватает чего-то, и он не знает, как без этого жить дальше. «Они заблудились (невухим) на земле, пустыня окружила их со всех сторон» (Шмот 14:3). Есть ощущение, что он заблудился, потерял дорогу и не знает, куда теперь идти. Учителя объяснили нам, что плач затуманивает глаза. Дима (слеза) происходит от корня димуа (смесь). Слезы затушевывают, затуманивают зрение. Кажется, что потерян путь вперед, в расплывчатой картине, которая пред глазами, нельзя найти дорогу. А плач навзрыд – это полная потеря ориентации. Грех «напрасного плача» 9-го ава, видимо, был выражением полнейшего отказа от плана идти в Землю Израиля, так как не видели там для себя никаких перспектив.

Исправление греха

В наказание за грех «напрасного плача» было постановлено с Небес, что мы будем горько плакать, будем рыдать о том, что у нас забрали самое дорогое, Землю Израиля, Тору и Храм. С ним мы должны были идти дорогой истины, а теперь, лишившись его, мы обречены. Такой плач, соответствующий всем законам траура, подобен рыданиям человека, чей близкий лежит перед ним мертвым, и сам он уверен, что его мир разрушен, и у него ничего не осталось. Этим плачем мы выражаем признание, что без нашей Земли со всеми ее заповедями, без Храма с его заповедями, мы совершенно потеряны. Нам некуда больше идти. Именно этим плачем мы заново приобретаем право на наш удел – Землю Израиля, и право на юбилейный год, чтобы вернуться на свое место, как сказано: «…И вернется каждый в свой удел» (Ваикра 25:10), и на Храм.

Врата рыдания по-прежнему открыты

Мне кажется, что к вышесказанному можно добавить очень важную деталь.

В трактате «Бава мециа» (59а) сказано следующее:

Сказал раби Эльазар: Со дня разрушения Храма закрыты врата молитвы, как сказано: «Также, когда закричу и возопию о спасении, не проходит моя молитва» (Эйха 4:3). И, несмотря на то, что врата молитвы закрыты, врата слез не закрылись, как сказано: «Внемли моей молитве и услышь мой вопль о спасении, не промолчи моим слезам…» (Теилим 39:13).

Здесь написано, что слезы могут достичь намного более высокого уровня, чем простая молитва после разрушения Храма. Но не только это. Мы приведем дальше слова Виленского гаона о том, что разрушение Храма параллельно процессу «смерти» духовности еврейского народа. А молитва со слезами все еще доходит до «источника жизни». Т.е. максимальная возможность исправить что-то в духовности (кроме углубленного изучения Торы, которому невозможно обязать всех в силу разных способностей и возможностей) – это рыдания.

Теперь очевидно, что «а Я установлю вам плач на поколения!» – это не месть, а способ исправления той «поломки», которая произошла. Слезы замутнят зрение в момент, когда они на глазах. А в результате, глаза прочищаются, как известно, и зрение улучшается. Все те годы, которые нам установлено оплакивать потерю Храма, мы исправляем «поломку», произошедшую в ту ночь в пустыне.

Так что же означает «родился Машиах»?

Объяснено, почему мы обязаны плакать 9-го ава. Это в дополнение к трауру. Видимо, после горького плача до полудня, то, что необходимо исправить этим плачем 9-го ава в текущем году, уже исправлено. Теперь вместо плача приходит утешение: «Ваш Машиах уже родился». Поэтому, видимо, по ашкеназской традиции, известную вставку об утешении в молитве Амида ведущий молитву читает именно в минху.

Надо заметить, что нечто подобное мы находим в книге пророка Эзры, когда в Иерусалиме во время построения Второго Храма обнаружили свиток Торы. Главы народа собрали всех в Рош а-Шана, читали свиток, переводили и объясняли для незнающих. И таким образом довели всех до горьких рыданий. Народ проплакал до полудня, а потом старейшины объявили, что на самом деле, сегодня праздник, и плакать не подобает. Они приказали всем прекратить плакать начинать радоваться, идти и делать праздничную трапезу и уповать на Вс-вышнего, который является нашим оплотом. И мы ведем себя также по многовековой традиции. Те, кто молятся в Рош а-Шана рано, замечают, что молитвы длятся почти до полудня. Почти всю молитву ведут с траурными мотивами, люди рыдают, а потом во время благословления коэнов в конце мусафа вдруг начинается веселая мелодия. Вскоре молитва заканчивается, и мы спешим начать праздничную трапезу. И в праздники тоже наиболее правильно быстро сделать кидуш после молитвы и посвятить 1-ю половину дня изучению Торы, а потом ранняя минха и радостная праздничная трапеза. Так говорит Рамбам и приведено в «Шулхан Арухе». 9-го ава тоже называется моэд (праздником), как подчеркивается в Талмуде, поэтому мы не падаем на руки и не говорим таханун. Видимо, в особые дни есть эта структура, плакать и сосредотачиваться на служении с надлежащим трепетом до полудня, а потом более расслаблено.

Для чего нам нужно это на практике?

Еще один отрывок из Талмуда. Трактат «Нида» (70б):

Спросили жители Александрии у раби Йеошуа бен Ханании:

– Что должен сделать человек, чтобы стать мудрым [в Торе]?

Сказал им:

– Меньше заниматься торговлей и сесть учиться.

Ответили ему:

– Многие поступили так и не получилось.

[Ответил он]:

– Пусть тогда просят милосердия у Обладателя мудрости.

Заключает Талмуд: «Следовательно, одного [уменьшить другие занятия и посвятить больше времени изучению Торы] без другого [молитвы] недостаточно».

Мне много лет было непонятно, чего не понимали те александрийцы, которые захотели стать мудрецами Торы? Разве кто-то не знает, что если что-то не получается, то надо молиться? Большинство начинает молиться об успехе задуманного еще до начала мероприятия. Тем более молятся, когда делается все, что только возможно, и все равно не получается. Кроме того, разве они не читали благословление на Тору и перед Шма, где есть слезные просьбы об успехе в изучении Торы?

И еще. В трактате «Ктубот» (63а) Рассказывается об обете, который принял на себя отец Рахели, жены раби Акивы. Рахель вышла замуж за раби Акиву, ослушавшись богача-отца, который был категорически против брака, так как в ту пору Акива был бедным и, главное, абсолютно безграмотным пастухом. А отец желал дочери в мужья мудреца Торы. Отец девушки дал обет, запрещающий ей все его имущество. Но спустя годы очень раскаивался в этом и хотел примириться с