После ужина Лена пригласила меня погулять, и я согласилась, хотя в номере меня ждала интересная книга. Натянув куртку, вышла из здания. Лена с Галей уже ждали меня у входа. Мы не спеша зашагали по пружинистой подстилке из опавшей хвои, и тут я осознала, что мои домыслы вполне могут воплотиться в жизнь. После Галиного вопроса об этом не догадался бы только идиот:

— А Евгений сегодня к тебе заходил, Аня?

Я с удивлением ответила:

— Нет. А должен был?

Забеспокоившись, она немного виновато призналась:

— Он у меня утром спросил номер твоей комнаты, хотел тебе что-то передать. Я и сказала. Может, я это зря сделала? Но мне вы вчера показались хорошими знакомыми…

Пришлось ее утешить:

— Все нормально. Придет еще, я думаю… — Добавлять, во сколько, не стала, но колени стали ватными, и мне захотелось присесть.

Перехватив внимательный взгляд Лены, догадалась, что она подумала о том же, и слегка покраснела. Ох уж эти умные женщины! Успокоенная, Галина опять заговорила о своем, о девичьем, но я ее больше не слушала. Ну что ж, по крайней мере в моей жизни наступит перелом. Перемены давно назрели…

Вечером я приняла душ. Эта до автоматизма привычная процедура показалась мне торжественным ритуалом, своеобразным омовением перед сдачей в эксплуатацию. В номере с прищуром посмотрела на дверь и закрыла ее на два оборота, чтобы усложнить доступ к своему телу. Но подпирать ее стулом или креслом, как могла бы, не стала, решив, что это перебор. Возможный грохот меня не устраивал: не дай Бог, меня прибегут спасать соседи…

Скептически посмотрела на свою простую хлопковую ночнушку, совершенно не подходящую для интимных свиданий, но надела ее. По крайней мере будет что снять. Поняв, что волнуюсь гораздо сильнее, чем предполагала, постаралась прекратить мандраж, улеглась в постель и стала представлять, что сейчас поделывает Евгений.

Скорее всего он прошел в наш корпус вместе с отдыхающими, возвращающимися с прогулки. Охранников у входа, как обычно, нет, но если и есть, он не вызовет никаких подозрений. А дальше можно пересидеть в холле у телевизора. Никому и не придет в голову спросить у него, откуда он: отдыхающие меняются часто, никто на новые лица внимания не обращает. Вернее, непристроенные дамочки его непременно заметят, но вовсе не с фискальными целями.

Сидеть дольше двенадцати он не станет — смысла нет: в это время в коридорах уже пустынно. Значит, у меня он появится около полуночи. Но что будет делать дальше? Стучать глупо — я не открою, да и соседей перебудит. Неужели вскроет замок? Но как? Он же не вор-карманник, а ключа от дверей у него нет. Отмычки, надеюсь, тоже. Мне захотелось облегчить его задачу и отпереть дверь. Я даже встала, но тут же легла, поразившись бродившим в голове мыслям. Зачем мне это надо?

Вот по коридору среди полной тишины раздались чьи-то осторожные шаги, притормозив у моей двери. Я напряглась, уверенная, что это Евгений, но шаги удалились, принеся мне настоящее разочарование. Я с недоумением спросила у собственной такой непоследовательной особы: так чего же мне надо? К этому случаю прекрасно подходит пословица — и хочется, и колется. Это точно про меня.

Полежала еще немного, напряженно прислушиваясь. В коридоре царила оглушительная тишина. Разочарование накрыло меня холодной волной. Прикрыв глаза, я была вынуждена признать: похоже, я все навыдумывала. Конечно, Евгений разумный человек и не станет вламываться ко мне посредине ночи, рискуя нарваться на скандал. Рывком откинула одеяло, будто это оно было во всем виновато, и босиком подошла к окну. Приложила лоб к холодному стеклу, стараясь хоть немного утишить кипящую в крови лихорадку.

В лесу сонно ухала сова. Яркие звезды хороводом толклись возле упитанной луны. Почувствовав, что замерзаю, задернула плотные шторы и начала двигаться к кровати, ориентируясь по неясным силуэтам мебели. На середине комнаты наткнулась на чье-то теплое тело, пошатнулась и невольно взвизгнула. Человек схватил меня за плечи, удерживая от падения, и спокойно произнес:

— Это я, Аня. Не пугайтесь.

Почему-то всего больше меня насмешило то, что даже в такой интимной ситуации он упорно называл меня на «вы». Боится — значит уважает? Я нервно похихикала, но быстро остановилась, потому что он отпустил меня и сделал шаг назад. Без его крепких рук стало холодно и пусто.

Весомо сказал:

— Аня, я пришел сюда, чтобы облегчить вам решение — хотите вы быть со мной или нет. — Заговорщицки сказал: — На своей территории вам легче сказать мне «да». Решайтесь!

Легко сказать — решайтесь! Не люблю я брать на себя подобную судьбоносную ответственность. Если бы он все решил сам, мне было бы намного легче… Я колебалась, не зная, что мне делать, он беспокойно ждал, дыша все тяжелее и тяжелее. И вот тут я поверила в домовых — меня кто-то сильным толчком швырнул в объятия Евгения, немедля сомкнувшего за моей спиной свои руки и с облегчением прохрипевшего:

— Наконец-то!

Легко подняв меня на руки, отнес на кровать. Уложив меня, не лег рядом, а быстро скинул с себя одежду и только тогда прижался ко мне ужасно горячим телом.

Он гладил меня, чуть не урча от удовольствия. Начал с головы, прошелся по плечам, груди, животу, проверил, все ли при мне руки и ноги, и надолго застрял на бедрах. Я с любопытством ждала, когда закончится процесс инвентаризации. Наконец он счел, что все части моего тела на месте, стянул с меня ночнушку и взобрался на меня, подрагивая от напряжения.

Когда-то он пообещал мне, что будет нежен, и не обманул. Я неопытная женщина, но понимала, что ему очень тяжело — долгое ожидание изрядно подточило его выдержку, но он старался изо всех сил. Ему не хотелось напугать и оттолкнуть меня своим напором. Я ему от всей души сочувствовала, ведь возня с немолодыми девственницами наверняка очень утомительна, но уж тут охота пуще неволи.

Но если отбросить в сторону присущую мне привычку к ёрничеству, мне было очень хорошо в его руках. Хоть и непривычно. Я ждала боли, и она была, но вовсе не такая уж страшная, как мне представлялось. После я сразу заснула, одурманенная накатившей истомой.

Проснулась под утро от невыразимо приятного чувства тепла и защищенности. Поначалу мне показалось, что это отголоски сна, но ощущение необычной тяжести на талии подсказало, что это не так. Я медленно приоткрыла глаза и вздрогнула — Евгений не спал. Он с тихой ласковой усмешкой смотрел на мое розовое со сна лицо. Потом провел пальцем по контуру моих губ и довольно прошептал:

— Сразу видно, что тебя страстно любили.

Я с недоумением приподняла одну бровь. Что он хотел сказать? Евгений прижался лбом к моему голому плечу и признался:

— Я никогда и не предполагал, что так приятно ласкать любимую женщину.

Вздрогнув, будто он меня ударил, я опустошенно подумала: любимую? Что это еще за выдумки? Он не может, не должен так говорить… Евгений скованно продолжал, стараясь исключить все сомнения: