видишь, что я не вор, а рыцарь. Будь я вор, уже бы мертвый лежал.

— Ладно, верю.

Рыцарь опустил меч.

— Арман де Виллар, — представился рыцарь, — Также известен как «младший бастард Савойский».

— Это разве не оскорбление? — спросил Ласка.

— Во Франции нет. Брат матери короля Рене де Виллар был губернатором Прованса. Звали его «Великий бастард Савойский».

— Ivan Umnoi. Sohn von Ustin, — представился Ласка, на этот раз переведя «Устинов сын» на немецкий.

В Европе рыцари никогда не обращались друг к другу по прозвищам. В европейском высшем обществе не завелся русский обычай иметь отдельно крестильное имя и отдельно мирское прозвание.

— Неловкое положение, господа? — спросил Вольф, лежа на дороге.

Он пришел в себя, но не развязался.

— Ты кто такой? — спросил Арман де Виллар.

— Вольф Стопиус, аптекарский приказчик. Меня конокрады в плен взяли, — Вольф демонстративно подергал веревки.

— Этот? — спросил рыцарь.

— Нет. Цыгане с ведьмой. А этот смелый молодой человек их разогнал и меня освободил.

— Точно?

— Как на духу. Вон ферма. Внутри лежат связанные и уже обоссавшиеся хозяева, муж с женой, сын и дочь. Спросите их, видели ли они среди разбойников этого русского.

— Спрошу, — рыцарь подошел к Вольфу и взмахом меча перерубил на нем веревку.

Оказалось, что де Виллар говорил по-лошадиному не хуже Ласки. Даже лучше, французские лошади понимали его, не переспрашивая. Втроем собрали всех лошадей, довели до фермы и привязали там. Пока закончили, уже и стемнело. Цыган со стрелой в спине незаметно уполз в поле и там потерялся.

В доме действительно оказались связанные крестьяне. Когда Вольф успел их увидеть?

Первым делом Арман де Виллар поговорил с крестьянами. По-французски Ласка не понял, но догадался, что крестьяне первый раз видят и его, и Вольфа.

Рыцарь дал главе семьи несколько серебряных монеток, для гостей тут же зажгли свечи и накрыли стол. Хлеб и яйца нашлись сразу. Кусок ароматного копченого окорока выставил на стол рыцарь. Брал в дорогу, надо доесть, пока не испортилось. Вольф сбегал на конюшню и принес из остатков дорожных запасов немного сладких сухарей и твердого сыра. Хозяйка сбегала в погреб и принесла кувшин вина.

— Тут что, две шайки было? — спросил рыцарь, едва присев за стол.

— Откуда две? — не согласился Ласка.

— Элефант говорит, вы двое его увели, потом ведьма заколдовала, потом ты его у ведьмы отбил.

Когда он успел еще и коня допросить?

— Цыгане с ведьмой хотели отобрать Элефанта у меня. А я увел его, чтобы закрыть долг чести перед одним благородным человеком из Вены, — признался Ласка.

— Черный дестрие? Чтобы табличку не менять?

— Да, — Ласка заметно удивился.

— Ты не первый. Даже не второй.

— Как ты нас выследил? Вроде гнали-гнали, на глаза людям не показывались.

— Если бы я людей спрашивал, до сих пор бы искал. Я спрашивал всех встречных лошадей. Уздечку Элефанта им давал понюхать. И на следы смотрел. Два дня по утрам идет дождь, а у Элефанта очень приметные подковы.

— А направление? Мы ведь могли куда угодно поскакать.

— Скорее всего, в сторону границы. Аррас, Реймс, Мец. Не так уж много дорог. Еще до полудня я нашел первый след, дальше все просто.

— Но почему один, без солдат?

— Главный конюший меня недолюбливает. Его Величество на двенадцать лет пожаловал мне должность инспектора королевских конюшен за то, что я говорю по-лошадиному. С тех пор все, кого я инспектирую, меня не любят. И за то, что инспектирую, и за то, что моложе их, и за то, что по-лошадиному говорю, а они нет. И происхождению завидуют. Им бы только от меня отделаться. На этот раз отправили искать одного, надеются, что не найду. А я взял и нашел.

Ласка вздохнул. Вот как теперь быть.

— Могу тебя не сдавать, — продолжил де Виллар, — Элефант со мной. Есть свидетели насчет ведьмы и цыган. Поставлю коня на место, доложу, что конокрады частично побиты, частично сбежали.

— Лучше сдавай.

Ласка хлебнул вкусного вина на пустой желудок, и его уже немного развезло. Почему бы не сделать как в Вене. Воспользоваться возможность попасть к королю, а там сторговаться принести какую-нибудь ерунда в обмен на коня.

— Зачем тебе? — удивился де Виллар.

— Представь меня королю пред ясны очи и получишь награду, — Ласка без всякой необходимости пошел по венскому варианту.

— Какую еще награду?

— Вот если ты вора поймал, то ты просто свою работу сделал. С такой ерундой ты к королю на прием не попадешь. Зато, если поймал рыцаря, да еще иностранного, да еще с секретным предписанием, то тебе прямая дорога к государю.

— Зачем мне к королю?

— Говорю же, за наградой. Или челом бить, если повод есть. Или скажешь, что ты рад служить и ничего тебе не надо, тогда он тебе за верность жалование поднимет.

— Я уже инспектор королевских конюшен. И кровный родственник Его Величества. Могу ходить к нему как к себе домой, — рыцарь повертел кружку с вином и сделал большой глоток, — Только он не особо рад меня видеть.

Не сработало.

— Господа, извините, что отвлекаю вас от светской беседы, но вам не кажется, что вы немного похожи? — спросил Вольф.

— Тем, что говорим по-лошадиному? — спросил де Виллар.

— И этим тоже. Кстати, мессир, вы получили этот дар при жизни или в наследство? Он передается по мужской линии.

— Тогда, скорее, в наследство.

Француз замешкался, как будто он не знал, был ли дар у его отца. Отец, конечно, мог умереть раньше, чем дотягиваются воспоминания сына, но другие родственники или знакомые сказали бы парню, что у него дар как у отца.

— У вас совершенно разные волосы, носы, нижняя челюсть, — продолжил Вольф, — Но очень похожие голубые глаза, почти одинаковые губы, а уши со всеми изгибами и вовсе неотличимы. Даже запах похож.

Ласка понюхал свою подмышку. Ну, потная. И от одежды конским потом несет. У француза тоже. Как немец отличает два разных мужских запаха и говорит, что похожи? Он что, парфюмер? Хотя аптекарский приказчик тоже в запахах должен бы ориентироваться. Точно, и в Москве доктора свои лекарства в первую очередь по запаху проверяют, а не на вкус. Но этот де