Краска бросилась в лицо миссис Флаэрти.

– Что за чушь, молодой человек! – отрезала она. – Сиделка Лэттерли здесь еще не работала, когда бедная Бэрримор встретила свою смерть! Если вы не выяснили даже этого, значит, вы безнадежно некомпетентны. Не знаю, за что мы вам платим.

– Ну, я-то прекрасно представляю, что делаю. – Ивэн не скрывал раздражения. – Поскольку она не может быть виновна в преступлении, ее наблюдения могут оказаться весьма полезны.

– Какие наблюдения? – Старшая сестра высоко подняла белые брови. – Я ведь только что сказала вам, молодой человек: в тот день ее здесь не было! Что она могла видеть?

Джон изобразил крайнее нетерпение:

– Миссис Флаэрти, пять дней назад кто-то удушил одну из ваших сестер и затолкал ее тело в желоб. Подобный поступок нельзя считать изолированным актом безумия. Тот, кто совершил это, действовал, повинуясь могущественному побуждению, быть может, корнями уходящему в прошлое. Аналогичным образом отпечаток этого преступления и страх разоблачения способны обнаружиться в будущем, и наблюдательный человек уже сейчас может многое заметить.

Старшая сестра что-то буркнула и поглядела на Эстер: на ее волевое лицо, стройную и тонкую, с прямой спиной и широкими плечами фигуру. Потом перевела взгляд на Ивэна, стоявшего возле стола, загруженного бинтами: челка мягких каштановых волос упала ему на лоб, прикрывая длинноносое, чувствительное и смешливое лицо, и фыркнула, выражая свое недоверие. Наконец раздраженная женщина повернулась на каблуках и вышла.

Полицейский даже не знал, смеяться ему или сердиться. Все эти чувства явно проступали на его лице.

– Прошу прощения, – Ивэн развел руками. – Я не хотел компрометировать вас. Подобная мысль просто не приходила мне в голову.

– И мне тоже, – признала Эстер, и щеки ее чуть порозовели. – Нелепая ситуация! Быть может, если нам придется встретиться еще раз, мы сделаем это за пределами госпиталя?

– Только так, чтобы Дживис не знал, – быстро добавил Джон. – А то ведь он решит, что незачем оказывать помощь врагу.

– Врагу? Это я враг?!

– Я предполагаю, как может развиваться ситуация. – Сержант опустил руки в карманы. – Ранкорн по-прежнему ненавидит Монка и не перестает твердить Дживису, как ему приятно с ним работать. Но люди-то еще не забыли Уильяма, а Дживис не дурак. Он понимает, почему Ранкорн предпочел его, и намеревается доказать свои способности и превзойти Монка, изгадив его из памяти людей. – Ивэн улыбнулся. – Но на это он не способен! Наш начальник не может забыть те годы, когда Уильям наступал ему на пятки. Он помнит все случаи, когда оказывался прав не он, а Монк, помнит все пустяки: невысказанное пренебрежение, костюм от дорогого портного, хорошо поставленный голос… – Джон следил за глазами Эстер. – Не может он забыть даже того, что, несмотря на все старания, ему так и не удалось унизить Монка. Пусть в конце концов победа осталась за ним, но она оставила неприятный привкус. Ранкорну хотелось бы вернуть Уильяма назад, чтобы на сей раз по-настоящему победить его – и получить истинное наслаждение.

– О боже! – Лэттерли скатала последний из бинтов и завязала его. Ей было жаль и Дживиса, и даже слабого колеблющегося Ранкорна, но больше всего ее порадовало мнение Ивэна о Монке. От этих его слов она едва не улыбнулась. – Бедный инспектор Дживис!

Джон на мгновение удивился, а потом понимание, окрашенное внутренним благородством, осветило его лицо.

– Пойду-ка повидаюсь со священником, – склонил он голову. – Благодарю вас!

В тот день Эстер отправилась ассистировать сэру Герберту при операции. Распоряжение ей передала рослая сестра – плечистая, с грубым лицом и удивительными глазами. Лэттерли видела ее несколько раз, и при этом ее всегда охватывало сложное чувство; и только на этот раз она поняла, что же притягательного было в этих глазах. Один из них оказался голубым, а другой зеленел весенней травой. И как Эстер могла не заметить этого прежде? Быть может, впечатление, оставленное физической силой этой женщины, затмевало все остальное и места для других впечатлений просто не оставалось?

– Тебя требует сэр Ерберт, – мрачно бросила эта женщина. Звали ее Дорой Парсонс: это Лэттерли помнила, хотя еще не сумела запомнить все имена.

Эстер поставила ведерко, которое несла.

– Куда?

– В его кабинет, конешно. Выходит, тебе ее место предоставят? Или ты не поняла?

– Чье место?

Огромная уродливая физиономия сестры напряглась.

– Ты со мной дуру-то не строй! Раз просидела в Крыму и здесь все от этого с ума посходили, не думай, шо ты сможешь кого-нибудь одурачить! Нечего пялиться на нас с таким превосходством. – Она плюнула, чтобы высказать пренебрежение.

– Значит, ты имеешь в виду сестру Бэрримор, – проговорила Эстер с холодком, хотя физическая сила собеседницы внушала ей трепет. Надо будет проследить, чтобы не оказаться с Парсонс наедине, скажем, в прачечной, когда никого не будет поблизости. Но хулиганы опасны лишь для тех, в ком они ощущают страх.

– Конешно, я про сестру Бэрримор! – Дора с насмешкой передразнила Лэттерли. – Ты, шо ли, решила, что у нас от вас, крымских сестричек, отбоя нетути?

– Ну это тебе лучше знать… – заметила Эстер. – Судя по этим словам, ты ее не любила?

– И не одна я… было кому не любить ее, окромя меня, – согласилась Парсонс. – Но только посмей сказать, шо, по-твоему, это я ее прикончила, я с тобой тогда в два счета разделаюсь! – пригрозила она. – Я твою тощую шею переломаю, вот шо!

– Мне незачем такое говорить. – Лэттерли с трудом сохранила спокойствие. Ей представилась Пруденс – сперва в госпитальной палатке на поле боя, а потом мертвая в прачечной, и она рассердилась на себя – незачем бояться этой несчастной! – Ты сама своим поведением делаешь все настолько очевидным, что догадается даже самый глупый констебль. И часто ты сворачиваешь шеи тем людям, которые тебя раздражают?

Дора открыла рот, чтобы ответить, но потом поняла, что вот-вот попадет прямо в ловушку, и пошла на попятный:

– Ладно. Так ты, што ль, идешь к сэру Ерберту или мне сказать ему, шо не пойдешь, потому как, мол, занята?

– Иду.

Эстер двинулась с места, стороной обогнув огромную фигуру Парсонс, и заторопилась из комнаты по коридору, стуча каблучками по полу. Оказавшись перед дверью сэра Стэнхоупа, она торопливо постучала, словно Дора преследовала ее.

– Входите! – раздался повелительный голос Герберта.

Повернув дверную ручку, девушка вошла внутрь.

Хирург сидел за столом, разложив перед собой бумаги. Он поглядел на вошедшую:

– А, мисс Лэттерли! Вы имеете опыт работы в Крыму, не так ли?

– Да, – проговорила она, став прямо и в знак уважения сложив руки за спиной.

– Хорошо, – с удовлетворением кивнул врач, складывая статьи и убирая их в ящик. – К нам поступил важный пациент, которому следует сделать деликатную операцию. Я хочу, чтобы вы помогли мне, а потом позаботились об этом пациенте. Мне не удается успевать повсюду одновременно. Я читал некоторые новые теории на эту тему. Очень интересно. – Он улыбнулся. – Впрочем, не думаю, чтобы они вас интересовали…