– Очень хорошо, – проговорил Стэнхоуп, наконец отступая назад. – Ваши дела идут великолепно, сэр. Я рассчитываю увидеть вас в полном порядке через пару-тройку недель.

– В самом деле? Вы так полагаете? – Прендергаст слабо улыбнулся. – Я чувствую себя так скверно…

– Конечно же. Но это пройдет, уверяю вас. А теперь, если вы не возражаете, я отправлюсь дальше. Сестры приглядят за вами. Всего доброго, сэр. – Хирург слегка кивнул сиделке и, распрямив спину, горделиво прошествовал к двери.

Эстер ушла, как только ее отпустили. Она едва успела пройти лишь половину коридора, ведущего в направлении спальни сестер, когда перед ней возникла Береника Росс-Гилберт. Хотя в обществе мисс Лэттерли всегда сочла бы себя равной этой леди – пусть та, возможно, и не согласилась бы с ней, – но теперь, в сером платье медсестры и занятая подобной работой, она была лишена всех преимуществ своего происхождения и, к своему прискорбию, понимала это.

Береника была, как всегда, разодета: платье ее – осеннее золото и рыжина – было сшито по самой последней моде. Она улыбнулась с небрежным очарованием и, глядя сквозь Эстер, продолжила свой путь. Но не успела леди сделать несколько шагов, как из какой-то двери ей навстречу вынырнул сэр Стэнхоуп.

– Ах! – воскликнул он, и лицо его посветлело. – А я как раз надеялся вас найти!

– Доброе утро, сэр Герберт, – перебила его Росс-Гилберт резким и, пожалуй, излишне громким голосом. – Еще один приятный день! Как себя чувствует мистер Прендергаст? Я слышала, что вы сделали ему блестящую операцию. Она послужит укреплению репутации госпиталя и, конечно же, всей английской медицины… Как он провел ночь? Хорошо?

Главный врач был чуточку ошарашен. Он смотрел на Беренику, стоя боком к Эстер, серое платье которой растворилось в тени в дюжине ярдов от них. Как сестра милосердия она была в известной степени невидимкой – подобно вышколенной домашней прислуге.

Брови Герберта поднялись в явном удивлении.

– Да, он чувствует себя очень хорошо, – ответил медик. – Но пока еще слишком рано полагаться на это… Я не знал, что вы знакомы с мистером Прендергастом.

– О нет, мой интерес к нему лишен личных мотивов.

– Я хотел сказать, что…

– Просто, – вновь остановила хирурга попечительница, – я озабочена репутацией госпиталя и вашим содействием ее укреплению, сэр Герберт. – Она делано улыбнулась. – Увы, прискорбный случай с сестрой… как ее там звали?

– Бэрримор? Но, Береника…

– Да, конечно же, Бэрримор! Но теперь, как я слышала, у нас новая крымская сестра – мисс э-э… – она сделала полоборота в сторону Эстер, указывая на нее взглядом.

– Ах, да! – Стэнхоуп как будто бы удивился. – Да, похоже, это приобретение оказалось удачным. Она очень компетентная молодая женщина. Благодарю вас за вашу доброту, леди Росс-Гилберт. – Сам того не замечая, он поправил пиджак. – Очень благородно с вашей стороны. А теперь, простите, у меня есть другие пациенты. Очень рад нашей встрече!

Береника вяло улыбнулась:

– Конечно. Доброго утра, сэр Герберт.

Мисс Лэттерли отправилась наконец в спальню, где смогла отдохнуть часок-другой. Она чересчур устала и не могла сразу уснуть посреди бесконечной ходьбы и болтовни товарок. Девушка истосковалась по уединению. Спокойная собственная квартирка теперь казалась ей раем, чего еще никогда не случалось: ведь сравнивать ее приходилось с отцовским домом – просторным, теплым, всегда элегантным…

Спала она недолго и вскоре, вздрогнув, проснулась, отчаянно пытаясь что-то припомнить: это воспоминание было важным, но смысл его Эстер никак не давался.

На нее глядела пожилая сестра с пролысинкой в волосах за виском.

– Там тебя фараон хотит видеть, – невозмутимым тоном сообщила она. – Тот, с глазами хорька. Так што ты лучше подтянись, ево одурачить трудно. – Передав известие, она отправилась прочь, не проверив, встает Эстер или нет.

С тяжелой головой, моргая и потирая глаза, девушка выбралась из койки, которую ей трудно было считать своей, натянула на себя платье, поправила волосы и отправилась на встречу с Дживисом: судя по короткому описанию, ожидал ее именно он, а не Ивэн.

Она обнаружила инспектора возле кабинета сэра Герберта Стэнхоупа. Тот смотрел в ту сторону, откуда она должна была появиться: должно быть, знал, где располагается спальня сестер.

– Доброе утро, мисс, – проговорил полицейский, когда Эстер оказалась в нескольких футах от него, и с любопытством оглядел ее снизу доверху. – Это вы у нас мисс Лэттерли?

– Да, инспектор. Что я могу сделать для вас?

Медсестра начала разговор более прохладно, чем намеревалась: что-то в манерах Дживиса сильно раздражало ее.

– Да-да, вас здесь не было, когда мисс Бэрримор встретила свою смерть, – начал он объяснять без всякого повода с ее стороны. – Но вы, я слышал, служили в Крыму? И, возможно, были с ней знакомы?

– Да, слегка. – Эстер уже собиралась добавить, что не знает такого, что могло бы помочь следствию, и решила сказать это, не дожидаясь дальнейших вопросов, когда вдруг осознала, что в разговоре может и сама кое-что узнать от полицейского. – Мы служили поблизости, но встречались только однажды. – Она посмотрела в его темные, почти лишенные бровей глаза и невольно вспомнила, что лысеющая сестра назвала его хорьком. Жестоко, но, пожалуй, и лестно: пронырливый и смышленый бурый зверек… Что, если попытаться направить его по ложному следу?

– Трудно сказать, какова была из себя эта женщина, – произнес он задумчиво, – если ты не видел ее живой. Все говорят, что она была достаточно симпатичной. Вы с этим согласны, мисс Лэтеррли?

– Да. – Эстер была удивлена – этот вопрос казался ей крайне неуместным. – У нее было… какое-то особенное лицо, очень привлекательное. Но она была выше ростом, чем следовало бы.

Дживис бессознательно расправил плечи.

– Ну что ж, значит, у нее были поклонники?

Девушка преднамеренно уклонилась от его взгляда.

– Ах, ну да… И вы полагаете, что кто-то из них мог убить ее?

– Вам незачем знать, о чем думает полиция, – бойко ответил инспектор. – Просто отвечайте на мои вопросы самым правдивым образом.

Эстер вскипела и с трудом скрыла негодование. Экий самоуверенный человечишка!

– Я не слышала, чтобы Пруденс когда-либо поощряла кого-нибудь из мужчин, – процедила она сквозь зубы. – Она не увлекалась флиртом. И, по-моему, даже не знала, как это делается.

– Хмм… – Ее собеседник закусил губу. – Ну, предположим. А скажите, не упоминала ли она когда-нибудь при вас имя мистера Джеффри Таунтона? Подумайте, пожалуйста, я нуждаюсь в точном и честном ответе.

Лэттерли сдержала себя невероятным усилием воли – так хотелось ей отпустить пощечину этому типу. Но разговор этот оправдает себя, только если она что-нибудь выяснит… хотя бы самую кроху информации. Сестра поглядела на полисмена, широко раскрыв глаза: