Александр о хитросплетении политической возни не знал. Собственно, он не собирался в Тверь или Владимир. Но так получалось, что путь его вывел из тверских земель к московским. Сначала к Волоку Ламскому, а потом и к Можайску, что на Смоленской дороге. Можайск – это западная окраина Московского княжества.

Остановился в Можайске на пару дней. Поесть горячей пищи, в баню сходить. А кроме того, размышлял, какой дорогой дальше отправиться. Можно через Верею к Серпухову, в обход Москвы, оставляя её к востоку, а там и Коломна рядом, город уже рязанский, очень выгодно расположен, на слиянии Москвы-реки и Оки. Многие торговые пути через город пролегают. А ещё занимает Коломна стратегически важное положение – на юге, у границы московских земель.

Все походы степняков из низовьев Волги, из Сарая или Крыма, через Коломну ведут. Коломна укреплена серьёзно, крепость мощная. Потому московские князья на неё претендовали.

Поразмыслил Александр и задумал через Москву идти. Крюк в сторону небольшой, да поглядеть на будущую столицу интересно. Княжество Московское по размеру невелико и влияние малое имеет. Но это временно, до тех пор, пока на княжеском троне Иван Калита не утвердится, собиратель земель русских.

Так и сделал. Два дня скачки, и он въехал в Москву. Ожидал увидеть город, если не подобный Владимиру, то хотя бы Суздалю. Разочарование было сильным. Небольшой, большей частью деревянный город с грязными улицами на слиянии Москвы-реки и Яузы. На берегах портомойки стирают бельё, отсюда же черпают воду ведрами водовозы. На телегах установлены бочки, сверху дыра прорезана. Набрав воду, развозят по улицам, желающим купить. Пользовались такой водой люди малоимущие. Богатым возили воду из Мытищ, где источник был чистейший. Глядя на эту Москву, никто и предположить бы не мог, что через пару веков она станет столицей Московского княжества, а через семь столетий из захолустного удельного городка – мегаполисом, одним из политических центров мира. Разочарование Александра увиденным было сильно. Никакого кремля, белокаменных соборов. Погода, когда он въехал в город, была тихая, безветреная. На улицах дымно от множества топящихся дровами печей. Хоть и лето, а надо кушанья готовить, баню топить. Зимой того пуще, когда топятся печи в избах для обогрева. Вместо тротуаров сточные канавы, мухи, вонь. Впрочем, все малые города выглядели подобно. В лучшую сторону отличался Владимир, всё же столица Великого княжества. Да города богатые, вроде Великого Новгорода.

Переночевав на постоялом дворе, утром выехал. Правда, ошибся дорогой. Нигде никаких указателей в помине не было. Ориентировался по солнцу, ехал на юг, оказалось – на Серпухов, а надо было немного восточнее, и лучшим ориентиром служила бы Москва-река, тем более широкая дорога шла вдоль неё, только правее. Три дня неспешного пути – и неожиданно на дороге застава. Дружинники подступили с расспросами – кто таков, зачем во владения рязанские едешь?

Подозрения кордонных дружинников понять можно. Москва зачастую засылала под видом купцов или ремесленников своих соглядатаев и лазутчиков на сопредельную территорию. И бились в сечах москвичи с рязанцами за Коломну и дальше на рязанские земли проникали с походами, вплоть до Переяславля Рязанского, столицы Рязанской. В Переяславле в то время правил Ярослав Романович, взошедший на престол после смерти старшего брата Фёдора Романовича.

У князей рязанских положение сложное. С севера Москва угрожает, с юга степняки набегами донимают, как между молотом и наковальней. Мало того, с запада Литва жаждет под себя подмять. А у Рязанского княжества великого кроме Переяславля, только удельные княжества – Пронское и Муромское. И земли свои со всех сторон оборонять надо, поскольку враги алчные окружают. А того князья Московские в голову не возьмут, что Рязань Москву от набегов степняков прикрывает. И даже когда прорываются те же крымчаки, в определённой степени потери несут, выдыхаются.

Князья рязанские на службу ратную брали всех желающих. Потери в войске рязанском велики, пополнение очень нужно.

Саша на вопросы кордонников так и ответил:

– Князю рязанскому послужить хочу.

– Тогда давай к нам, в дружину коломенскую. А ты служил ли прежде где?

– Приходилось. В Пскове у Довмонта.

– Нам такие нужны.

Суровость дружинников исчезла, а ведь сначала смотрели подозрительно, если не враждебно.

– Если всерьёз надумал, новик Герасим тебя проводит до воеводы.

Так даже лучше, чем самому искать. Пока ехали бок о бок, Герасим сказал:

– В Коломне служить лучше, чем в Переяславле при князе.

– Почему?

– У них как ни год, один-два набега. Наскочут, похватают трофеи, людишек в полон, кто спрятаться не успел, избы пожгут и назад. Кто из дружинников на заставах с Диким полем, долго не живут, зиму, редко две. Набеги-то летом начинаются.

Воевода коломенский именем Степан Сашу не впечатлил. Небольшого роста, жилистый, средних лет, с окладистой бородой, лет сорока. Поговорил с Сашей воевода – где служил, под чьим началом. Услышав про Довмонта, кивнул и зачислил на службу. Внёс в списки и показал на воинскую избу.

– Ищи свободное место и занимай. Утром на заставу, десятником у тебя Потап будет. Броня, шлем, оружие есть?

– Есть.

– Ну и славно.

Дружина не ополчение, обычно воевода или князь проверяли, на что претендент способен. Устраивали испытание учебным боем. Поэтому Саша разочарован слегка был. Эдак любой желающий, не умеющий меч в руках держать, в дружину попадёт. Коня в денник конюшни определил, перемётную суму через плечо и в воинскую избу. Место – свободный топчан – в дальнем от входа углу нашёл. Насколько он наслышан был от воинов других княжеств, в исторических хрониках читал, воинство рязанское сильно было и славно победами своими. Не далее как четыре десятка лет тому назад храбрый боярин Евпатий Коловрат, воевода рязанский, с малой ратью напал на значительно превосходящие силы хана Батыя как раз у Коломны. Пал боярин, как и воины его, в жестокой сече, не пожалел живота своего за разорённое княжество, чем заслужил уважение со стороны монголов. Пленили монголы с десяток израненных воинов Коловрата. Сам Батый захотел на них посмотреть, чего прежде не бывало. И не приказал, по обыкновению своему, убить. А велел отдать тело Евпатия и пленных отпустить, дабы похоронили воеводу по христианскому обычаю. Случай редчайший, поскольку Батый жесток был чрезвычайно. Пленных запросто мог приказать сварить живьём в котлах, наслаждаясь зрелищем и воплями истязаемых людей.

Для начала Саша к цирюльнику сходил – волосы на голове сбрить. Воинство всегда по бритой голове узнать легко. Чтобы не потела голова в шлеме, да вши в походе не заводились, а ещё противник за волосья длинные не ухватил.

Вечером приехали дружинники с заставы, как раз те, что останавливали Сашу. Он и попал в их десяток. Перезнакомились, десятник вкратце о службе рассказал.

– Да ладно, чего зря болтать, завтра всё сам увидишь. А сейчас ужинать и спать.