Саша надавил клинком посильнее, чтобы хозяин почувствовал угрозу. Хозяин кивнуть боится, прошипел сдавленно:

– Всё скажу, только нож убери.

– Не нож это – сабля.

Саша саблю в сторону отвёл.

– Кто с тобой?

– Демьян, половой.

– В доле значит. Демьян, свечи зажги и стой подальше.

А Демьян от испуга застыл на месте. Хозяин сказал:

– Не слышишь? Али пенделя дать?

Демьян медленно прошёл к лампаде перед иконой в красном углу, от неё свечу зажёг. В комнате светло стало.

– Оба ремни с себя снимайте, живо!

Второй раз повторять не пришлось. Видок у Саши нелепый – в одних исподних портках, но сабля в руке наводила страх. Саша приказал:

– Оба на колени.

Связал хозяйским ремнём его владельца, потом Демьяна.

– Как тебя звать, хозяин?

– Лука.

– Давно постояльцев грабишь?

– Случайно получилось, впервые.

– Ой ли?

– Ей-богу!

Саша клинком плашмя ударил хозяина поперёк груди, сильно, не жалея. Хозяин вскрик боли не удержал.

– Будешь вопить, разбудишь соседей. Или видаков захотелось?

– Бьёшь сильно, – промычал Лука.

– За то, что врёшь. Демьян, где зелье?

– У хозяина под стойкой, там горшочек маленький.

– Откуда зелье берёте?

– У Авдотьи, что на Кривом ручье живёт.

– Где хозяин награбленное прячет?

– Не знаю.

– Лука, тогда ты ответь. Соврёшь – все зубы потеряешь.

– В подвале.

– Тогда почему мы ещё здесь?

Саша оделся, обулся, опоясался. Саблю в ножны вложил.

– Веди. Оба идите впереди меня, медленно, без резких движений. Дёрнется кто, оба сразу умрёте!

Саша захотел проучить грабителей. Хотя по Ярославовой Правде их жизни лишить следовало. Впереди шествовал Лука, за ним Демьян, замыкал шествие Александр. Вышли из избы, хозяин к амбару подвёл.

– Ключ у меня на шее, на верёвочке, висит.

Саша хозяину руки развязал.

– Открывай.

Лука дрожащими руками здоровенный амбарный замок отпер, дверь распахнул.

– Заходите оба. Демьян, в подвал первым.

Саша свечу Луке отдал. Надо, чтобы обе руки свободными были, от хозяина любого подвоха ждать можно, тот ещё прощелыга. Спустились по лестнице в подвал – сухой, обширный, под всем амбаром.

– Лука, ты не стесняйся, тут все свои. Доставай награбленное, глядишь – в живых оставлю.

– Там не только это… ещё и честным трудом заработанное.

– Ты свою жизнь дороже серебра ценишь?

Хозяин в угол подвала прошёл. Демьян глаз не сводит, любопытно ему. Повозился Лука, вышел с небольшим сундучком, две пяди на локоть размером.

– Вот, всё за жизнь заработал.

– И награбил! Открывай!

Лука крышку откинул. Сундук наполовину полон был – монеты медные и серебряные, даже одна золотая видна. А ещё кольца, крестики, браслеты, перстни. Награбленные вещи, не новые, в царапинах. Если со спящих под зельем сняли, то утром постояльцы хватиться должны – где ценности? Похоже, не только грабили, а и убивали людей, чтобы преступление скрыть.

– Лука, ты не только грабитель, ты ещё душегуб!

В глазах хозяина страх появился. Видимо, угадал Саша. Лука схватил за руку Демьяна, толкнул его на Сашу, а сам рванулся к лестнице. Если успеет выбраться, прикроет ляду, Саша и Демьян из подвала долго не выберутся, вполне – до голодной смерти. Саша от себя полового оттолкнул, выхватил саблю, а хозяин уже на лестнице. Саша саблей ему по ноге ударил, отрубив по колено. Кровь ударила фонтаном, завопил хозяин и рухнул, покатился по лестнице на земляной пол. Вторым ударом Саша прикончил его. Саша вытер клинок о рубаху хозяина, вбросил саблю в ножны.

– Побудь пока здесь, – наказал Саша.

Поднялся по лестнице, люк спустил, задвижку задвинул в пазы. Прошёл в трапезную, зашёл за стойку, наклонился. Ага, есть искомый горшочек, перевязанный тряпицей. Развязал, понюхал. Запах слабый, но непонятный. Прихватил кувшин пива и горшочек с зельем, держа в руках, прошёл в амбар. Люк открыл в подвал, крикнул:

– Демьян, не соскучился? Сколько зелья в кружку сыпать?

– Щепотку малую.

Доза для кружки, а у Саши в руках кувшин, ёмкостью кружки на три-четыре. Саша отсыпал зелья на ладонь, бросил в кувшин четыре щепотки, помедлил, добавил ещё две.

– Вылазь и пей.

– Я не хочу.

– Хочешь за хозяином последовать?

Демьян сделал несколько крупных глотков, отнял кувшин от губ.

– Не могу, – простонал он.

– Ты при мне весь кувшин опростать должен, я не отступлюсь.

Половой с отвращением, давясь и икая, допил всё пиво из кувшина.

– Теперь спускайся в подвал. Ляду я закрывать не буду, чтобы нашли тебя.

– Рядом с мертвяком? Боязно мне!

– А зелье сыпать гостям или убивать не боязно было?

Саша взял сундучок, хозяину он уже не нужен, а ему пригодится. Нехорошо, на мародёрство похоже. А по сути, по анархистскому лозунгу времён революции 1917 года – грабь награбленное. Найдут утром Луку, а рядом сундучок. Или растащат, или отдадут тысяцкому в городскую казну. Нет, дудки! Постояльцам убитым и обобранным Лукой деньги уже не нужны.

Поднялся в номер, взял перемётную суму, вышел во двор. В суму и сундучок определил. Набросил седло на коня, уздечку. Уже пропели вторые петухи, скоро стража откроет городские ворота. Можно ехать, не торопясь. Оставаться в городе не хотелось. Демьян, очухавшись от зелья, на него сразу укажет. Саша в городе чужак, никто особо следствие проводить не будет, обвинят в убийстве хозяина постоялого двора и вздёрнут на пеньковом галстуке.

Великие Луки на южной оконечности новгородских земель. Выехав из города, уже через час он был на Тверской земле. Удельным князем здесь был Михаил. В прошлом году, как Дюдень войной на Русь пошёл, он отдал свою дочь Василису замуж за Андрея Александровича, прозванного в народе Скоросым (вспыльчивым). Но князья княжеств удельных Андрея невзлюбили. Образовался союз князя Тверского Михаила, Московского – Даниила Александровича, младшего сына Александра Невского, и князя Переяславского супротив Андрея, получившего ярлык на Великое княжество Владимирское. За князем Андреем стоял Ногай, фактический правитель Орды, а за Даниилом и его союзом – хан Тохта. Ногай погиб в 1300 году, и верх взял Тохта, вошедший в силу.