написал. Ну и сам вечером будь готов, только ты в задержании участвовать не будешь. Возьми у заместителя шефа, у Владимира свет Николаевича, видеокамеру, будешь снимать процесс задержания.

— Так она же только от сети работает.

— Точно, от аккумулятора камера работает максимум пяти минут. Значит тебя надо куда-нибудь в кафе, в укромное место посадить, чтобы ты момент передачи денег твоим папой снимал. Только давай так — если твоего папу не убивают конкретно ты сидишь в уголке и снимаешь. Мы договорились? Если не сможешь снимать и выскочишь, за папу заступаться, значит я с тобой больше дел иметь не буду.

В половине шестого вечера я занял позицию, подогнав машину под окна кафе «Ледок» на улице Основоположника. За полчаса, что я провел у входа в кафе, ко мне дважды стучались граждане, предлагая «подбросить» по их вечерним нуждам за, вполне приличные, деньги. За моим сиденьем, пытался найти прохладу на резиновом коврике грустный Демон, которому уже надоело париться в прогретой солнцем машине. Вечер начинался разнопланово. Сегодня вся техника сработала четко. Машина завелась.

Микрофон, замаскированный под старый датчик охранной сигнализации, что затерялся на большом окне в компании с десятком своих, настоящих, братьев, четко передавал мне, через коротенький хвостик торчащего проводка антенны, все звуки, что издавал за столом в кафе Конев Борис Викторович, который в ожидании злых бандитов нервно постукивая пальцем по стакану с кофе и, периодически, шуршал пакетом с деньгами. Китайский радиоприемник — сканер, в автоматическом режиме, быстренько пробежался по эфиру, нашел звуки, издаваемые потерпевшим, а допотопный диктофон показал вполне приличный уровень записи.

В шесть часов к входу в кафе подлетел белый «Ниссан», водитель которого бросил его под углом в сорок пять градусов к краю дороги. Из машины полезли крепкие ребята, сверкая потными ежиками коротких волос и бугрясь рельефной мускулатурой. Впереди шагал Слава, одетый в светлые слаксы и толстую цепь с, умопомрачительных размеров, крестом. Остальные члены бригады нашли деньги на футболки, но щеголяли в обтягивающих шортах и кроссовках.

Я нажал на кнопку тангенты рации и в эфир полетел протяжный тоновый сигнал, чтобы через минуту, вернутся ко мне в виде аналогичного ответа. Если с техникой у нас сегодня все было хорошо, то с живой силой — как-то не очень. Мало того, что треть личного состава в отпусках, так еще оставшийся народ был не в пределах досягаемости.

— Ты понимаешь, что, что о таких мероприятиях надо с утра предупреждать? — начальник розыска, осознавая, что он не совсем прав, пугая меня, грозно шевелил усами, как малоизвестный, пока, артист Илья Олейников.

— Александр Александрович, если жулики стрелку на сегодня, на шесть назначили, «терпила» им что должен был сказать? Подождите, я пока ментов подтяну, давайте лучше на завтра все перенесем, чтобы всем участникам удобно было? — я понимал, что не совсем прав и, действительно, мог предупредить руководство с утра, но, упорно, в этом не сознавался.

— Ладно, не ной, пойду начальника РОВД возьму с собой, и сами поедем на твою стрелку. Скажи, куда и во сколько подъехать?

Нет, мне такого счастья не надо, чтобы кто-то из начальников на моем задержании, от бандосов по морде выхватил. Они мне конечно, ничего не скажут, но и не забудут этот эпизод никогда.

— Да не надо мне такого! — я мелкими шажочками пополз к двери из кабинета: — Сам вопрос решу. До свидания!

— Громов, стоять! — взревел за спиной начальник уголовного розыска, но я уже захлопнул дверь кабинета, сделав вид, что ничего не слышал. В принципе, моя недоработка, не учел, что на утреннем разводе присутствует совсем мало коллег, а многие, выдав руководству «раскрытие» на вечер, вторую половину дна проводят, «патрулируя» местные пляжи.

Так что, из личного состава в задержании я мог задействовать только Руслана, но этого делать было нельзя, он в любом случае, был лицом заинтересованным, что ставило под вопрос объективность любых его действий или слов. Поэтому роль Руслана сводилась к нажиманию кнопки «Запись» при видеокамере.

И вот мы обходимся теми, кого могли мобилизовать.

— Ну что, лошара? Деньги принес? — диктофон равнодушно фиксирует жизнерадостное ржание кого-то из крепышей.

— Да, вот они. — раздался голос Конева-старшего: — Только здесь не все, только первая половина: — Вот посчитайте.

— Ты че? Конченный? Ты что деньги в прозрачном пакете принес? Мы как их, по-твоему, понесем.

— Не было дома другого пакета. — Конев — старший отрабатывал инструкцию, не забывая ни о чем.

— Ты что, сука, дрочишь нас что ли? — судя по скрипу сдвигаемой тяжелой мебели, молодые бугаи решили повоспитывать предпенсионера.

После нескольких громких шлепков, раздался голос второго вымогателя:

— Ты козлина, не думай, что с нами можно шутки шутить! Завтра чтобы десять тысяч принес в это-же время суда.

— Как десять тысяч? — Я услышал придушенный стон Конева, очевидно, кто-то из борцов отрабатывали на нем удушающие приемы.

— Это, лошара, проценты набежали, за то, что ты с деньгами тянул. Понял? Опять какой-то звук, как будто кого-то душат. Как Руслан до сих пор не выскочил из подсобки, видя, как бьют его отца?

— Если завтра денег не будет, мы тебя на счетчик поставим, двадцать процентов в день! Ты понял? А теперь вали отсюда, дятел!

Через пару минут из кафе вышел пожилой мужчина, утирающий лицо большим носовым платком. Бросив на меня равнодушный взгляд, он неторопливо двинулся в сторону Сердца Города, где, по соседству с Оперным театром, находилось неприметное серенькое здание, построенное в стиле конструктивизма, в котором много лет размещалась Первая поликлиника с круглосуточным травмпунктом.

— Вот люблю я таких лохов. Вроде солидные такие дядьки, а чуть надавишь на них, и рвутся до самой жопы, все готовы отдать, лишь бы ты из их жизни исчез навсегда.

— Че, думаешь, завтра деньги привезет?

— Не, завтра не привезет. После завтра привезет обязательно. Он же считать умеет, знает, сколько там процентов каждый день капает.

— А ты, Лева, знаешь, сколько процентов?

— Мне оно надо, проценты считать? Все равно же, пока мужика до конца не выдоим, не отстанем. У него кроме машины еще дача должна быть, сто процентов.

— Ну че, братаны, повалили отсюда, а то этот кабак какой-то стремный. Сейчас в «Цыркус» едем, там пару телок снимаем и на фазенду, благо бабосы есть. Только деньги бы прикрыть чем, этот пиз… еще бы рублями насобирал.

— Может раскидаем на всех?

— И че, этот пресс по карманам раскидаем? Хрен че поместиться.

— Пацаны, я тут пакет нашел под столом, может в него сложим?

— Точно, давай, потом на всех раскидаем. Ну что, в кабак, за бабами?

— А