Он видел, что на губах бывшего студента медресе вертелся вопрос, но Мавлян-заде так и не решился его задать. Вместо этого он сказал, обратившись к Хусейну:

– Втроем завтра мы не поедем. С нами будет еще человек тридцать всадников.

Эмир чуть раздвинул уголки губ:

– Это как вам будет угодно. Я вижу, что вы не доверяете ни мне, ни моему родственнику. Что ж, возможно, я бы и сам так поступил на вашем месте. А теперь, думаю, нам пора. Завтра мы ждем вас.

Он сделал знак Батыру, и они вышли за ограду и вскочили на коней.

Вожди сербедаров проводили их до ворот и еще несколько минут смотрели, как два всадника поднимали серую пыль.

Глава 37

Черноморск, наши дни. За две недели до убийства

Они лежали, обнявшись, и он осторожно касался губами ее белого полного плеча. Ему было и хорошо, и больно. Хорошо оттого, что он был рядом с любимой, наслаждался ее прекрасным телом, пил влагу ее губ, а больно – от сознания, что все это кончится через час, и они снова разойдутся в разные стороны.

– Как я хотел бы не расставаться с тобой, – шептал Валентин, проводя пальцами по ее щеке. – Но нельзя. Тесть сживет меня со света. Вчера мы ездили к нему на дачу, поэтому я не позвонил тебе. Ольга заставила меня поехать. Господи, как мне все надоело!

Он застонал, и Лиза взяла его за руку.

– Я тоже ничего не могу сказать мужу. Он страшный человек, понимаешь? Заядлый картежник, который играет с солидными людьми. Эти люди заправляют всем в городе. Ему стоит сказать только слово – и меня найдут в море, далеко от Черноморска. – Она прижалась к нему горячим страстным телом. – Если бы он умер… Никогда не думала, что стану желать кому-то смерти. Когда он храпит во сне, я сама готова его убить… Влить ему в глотку кипяток или зарубить топором. – Лиза приподнялась на локте и с надеждой посмотрела на Валентина: – Как ты думаешь, если я сделаю это, меня не оправдают? А если я скажу, что убила в состоянии аффекта?

Валентин сжал ее ладонь:

– Забудь об этом и думать. Тебе понадобится очень дорогой и хороший адвокат, который сможет тебя оправдать. А где ты возьмешь деньги? Судя по всему, твой муж очень много проигрывает, а я не смогу тебе помочь. Ольга контролирует почти каждую копейку. Я даже карты своей не имею. Все оформлено на нее, чтобы она была в курсе, сколько я потратил.

– А тебе никогда не хотелось убить ее? – Лиза посмотрела на него своими голубыми влажными глазами.

– Если я сяду в тюрьму, мой сын станет никому не нужным, – процедил Валентин. – Тестю не до воспитания внука, в свободное от бизнеса время он встречается с молодыми любовницами.

Лиза горестно вздохнула.

– Да нет, любимый, это я так сказала. Знаешь, когда человек отчаивается… А я просто отчаялась. Я хочу быть с тобой каждую минуту, каждый миг.

Он приподнялся и сжал ее в объятиях.

– Может быть, Ольге надоест наша совместная жизнь. Мы с сыном ей не нужны… И тогда… О, как я буду счастлив.

– Мы будем счастливы, – прошептала Лиза, с обожанием глядя на Валентина.

Глава 38

Кан-и-Гиль. 1365 г.

Утром Тимур вышел из шатра и, приложив ладонь к глазам, посмотрел на дорогу. Он увидел мчавшийся к ним небольшой конный отряд и довольно улыбнулся.

Все случилось так, как он и предполагал. Из соседнего богатого шатра, щурясь от солнца, вылез Хусейн. По его помятому лицу было видно, что он, как всегда, провел бурную ночь.

– Это они? – поинтересовался брат, вглядываясь в даль. – Я же говорил тебе, что они будут.

– Может быть, ты не очень хороший стратег, – отозвался Тамерлан, сжимая в кулак искалеченную ладонь, – но убеждать ты умеешь.

Остановившись в нескольких метрах от шатров, всадники гарцевали в раздумье. Тимур и Хусейн, на ходу отдавая приказания слугам, направились к ним навстречу.

– Мы приветствуем вас, храбрые воины, – начал Тамерлан, морщась от неожиданной и резкой боли в раненой ноге, – и просим к нам.

Мятежники и их приспешники не успели удивиться или испугаться, как уже сидели за накрытым дастарханом. Тимур и Хусейн оказывали им самый радушный прием. Мавлян-заде заливался соловьем, рассказывая, как он придумал оборонять город от воинов Ильяса-Ходжи. По его речи выходило, что назначить правителем Самарканда следует только бывшего студента медресе – и никого более.

Абу-бекр, сидя по правую руку Тимура, морщился и гримасничал, слушая такое бахвальство. Он думал о том, что Хусейн был прав и что ему как можно скорее следует исполнить необычную просьбу эмира. Говорили, своими победами он во многом обязан оружию. Что ж, если Хусейн завладеет саблей и станет единоличным правителем, – это ему на руку.