Не прощаясь, он повернулся и пошел к коню, на ходу отдавая приказы своим тысячникам.

Глава 39

Черноморск в наши дни

Следователь и оперативники стояли возле трупа Станислава Паршенко, который уборщица отыскала в мужском туалете салона, и в недоумении смотрели на пулевое отверстие в голове, из которого кровь уже перестала сочиться. Мертвый, в свою очередь, глядел на них широко раскрытыми от ужаса глазами. Игральная карта – бубновый валет – мирно покоилась возле красной лужицы.

– Здесь и без эксперта все понятно, – пробурчал Цеков, указывая на рану. – Огнестрел. Интересно, за что его? Вряд ли это карточный долг. С убитого деньги не получишь.

– Как сказать, – задумчиво проговорил майор. – Есть люди, которые убивают за карточные долги из принципа, чтобы другим неповадно было. Это во первых. А во вторых, очень сомневаюсь, что они надеялись получить деньги с Паршенко. Вы видели, в какой обстановке он живет? Так что, я думаю, мотив вполне реальный.

Бочкин вздохнул:

– Тогда мы никогда не найдем убийцу. Любая мафия, в том числе и карточная, совершает убийство без сучка без задоринки. Киллера наверняка уже нет в городе, а у солидных людей будет стопроцентное алиби.

– Но как с парикмахером связана Богданова? – в недоумении проговорил Цеков. – У нее, насколько я могу судить, никаких карточных долгов не было. – Или ее убил Паршенко, а Паршенко прикончили его так называемые коллеги по карточной игре?

Геннадий провел рукой по темным волосам:

– Мне почему-то кажется, что эти убийства не связаны друг с другом.

Бочкин заморгал:

– Как это – кажется? В обоих случаях фигурирует игральная карта. Да, способы убийства отличаются, но бубновый туз…

Волошин посмотрел на него:

– Виталя, гони к нашей потерпевшей, ну, жене этого Паршенко, и постарайся выжать из нее как можно больше информации. Думаю, сейчас она расскажет нам все, опасаясь за свою жизнь и жизнь ребенка. Меня интересует окружение этого парикмахера. А ты, Паша, пробей-ка мне всех, кто звонил Богдановой незадолго до ее гибели. Можешь прихватить и остальных, но позже. Список небольшой, и некоторые номера довольно часто повторяются.

Оперативники шутливо взяли под козырек и удалились. Геннадий сел в кресло убитого и стал дожидаться эксперта. Несмотря на отсутствие подозреваемых, он чувствовал: шаг за шагом они приближались к убийце.

Глава 40

Кеш. 1367 г.

Тимур с покрасневшими глазами сидел возле ручья, где когда-то умер его любимый отец, и ему казалось: ручей, его давний друг, тоже плачет. Он думал о том, что время забирало самых близких ему людей. Сначала мама – он почти ее не помнил, так, только по рассказам отца и бабушки, потом отец, и вот три дня назад его покинула любимая жена Ульджай.

Она заболела внезапно, утром еще была здорова, а к обеду уже свалилась в жару, постоянно бредила, звала своего любимого повелителя. Тимур послал за лучшими врачами, обещал им большие деньги, умолял помочь, но медики оказались бессильны, и на следующий день Ульджай не стало.

Тимур не помнил себя от горя. Не желая, чтобы кто-нибудь – в том числе и его жены – видел его слезы, он уходил к ручью, подолгу сидел возле него, разговаривал с ним и жаловался на судьбу.

Никто не мог заменить ему близких, и он чувствовал себя бесконечно одиноким. Считая своим долгом оповестить Хусейна о смерти сестры, Тамерлан послал к нему гонца, но тот возвратился ни с чем. Ульджай была права, когда говорила, что все родственные связи между ними разорваны. Весть о потере близкого человека, вероятно, не всколыхнула в Хусейне никаких чувств.

Опираясь на камень, Тимур тяжело поднялся и направился по тропинке в горы. Ему вдруг захотелось увидеть пещеру саида Куляля, узнать, живет ли там кто-нибудь.

Продираясь сквозь заросли колючего терновника, морщась от боли в раненом колене, он добрался до жилища святого.

Как и несколько лет назад, вход в пещеру закрывал полог из паутины, сверкавшей на солнце всеми цветами радуги. Трудолюбивый паук плел и плел свои кружева, заманивая в сеть беззащитных букашек.

Тамерлан вошел внутрь и поморщился от затхлого запаха. Судя по всему, пещера оставалась необитаемой. Одеяла, служившие ему постелью, валялись скомканными у очага. Ветхая одежда лежала у стены, по которой каплями стекала какая-то мутная жижа.

Тимур прислонился к стене горячим мокрым лбом и застонал.

– Мне плохо без твоих советов, Куляль.

Он ждал, что произойдет чудо, что святой откликнется, но в пещере царила тишина, нарушаемая лишь стрекотанием кузнечиков снаружи.

Немного постояв в молчании, Тимур поплелся к выходу. Он, как никогда, чувствовал себя усталым и разбитым.

Когда он вышел из пещеры, отмахиваясь от паутинного полога, что-то прожужжало у него возле уха, и стрела, ударившись о камень, упала к его ногам. Тамерлан бросился за скалу так