— Смерть Евы… — осторожно начинаю я.

Лиз смотрит на меня. Она до сих пор в синем лыжном комбинезоне, и неудивительно. Даже с разожженной печью в шале стоит дикий холод, дыхание вырывается изо рта белым облачком.

— Страшная беда… Насколько понимаю, поглощения теперь не будет? Вы очень огорчились? В один миг потеряли огромные деньги…

В глубине души я жду, что Лиз ответит «не ваше дело», — и будет права, не мое. Впрочем, мы давно вышли за рамки отношений «гость — обслуга» и обе это знаем.

— Я почувствовала себя… странно… — медленно произносит Лиз.

В ее очках отражаются язычки пламени, от чего прочесть выражение лица еще труднее обычного. Лоб собирается складками — значит, она хмурится.

— Вы рассердились на Тофера? — спрашиваю. — За отмену продажи? Я бы наверняка рассердилась.

Лиз качает головой.

— Я никогда не хотела этих денег, если честно. Не ощущала их своими. Совершенно безумная сумма — и за что?

— За то, что вы очутились в нужном месте в нужное время? — со смехом предполагаю я.

Лиз не улыбается. Вновь качает головой, хотя что именно отрицает, непонятно. Впрочем, действительно: там, где мы все очутились сейчас, точно ничего хорошего нет.

Вновь наступает тишина. Смотрю на часы. Без десяти четыре. Господи, почему время тянется так медленно? Сидеть больше нет сил, и я встаю. Бережно ступая на распухшую ногу, подхожу к длинному окну с видом на долину.

На улице почти стемнело, однако в шале тоже темно, поэтому прикрывать глаза рукой не нужно, и так все видно. Снег, снег… Где сейчас Дэнни с ребятами? Добрались ли они до «От Монтанье»? А группа Тофера? Еще никогда в жизни мне так сильно не хотелось иметь под рукой телефон с одной-единственной полоской индикатора связи. Или рацию. Что угодно — любое средство для связи с внешним миром.

— Четыре туза, — произносит за моей спиной Лиз.

Я вздыхаю и возвращаюсь в темную комнату.

Снуп ID: ANON101

Слушает: не в сети

Снупписчики: 1

Три часа пятьдесят восемь минут. Мы на… не знаю, на двадцатом круге игры в рамми, наверное. Я не считала. Мысли копошатся в голове, точно крысы. Что будет? Когда они вернутся? Чего ожидать от полиции?

Эрин смотрит на часы на каминной полке. Явно думает о том же.

— Еще одну партию, — предлагает она. — Потом я придумаю что-нибудь на ужин. Они уже должны быть на месте.

Если им удалось дойти…

Невысказанные слова повисают в воздухе. Эрин сдает карты.

Мой следующий вопрос продиктован скорее желанием отогнать беспокойство, чем настоящим любопытством:

— Тофер говорил, вы пережили лавину. Трудно было?

Я застаю Эрин врасплох, и в первое мгновение она выглядит беззащитной, жутко уязвимой. Словно я ее ударила. Я даже жалею, что спросила. Затем она берет себя в руки. Сдает оставшиеся карты и только тогда отвечает:

— Пережила. Три года назад. Трудно ли?.. — Эрин опускает взгляд на колоду в руках. — Ничего хуже со мной никогда не случалось.

— Надо же… — Меня осеняет: — Даже с учетом нынешних событий?

Эрин издает смешок, слабый и безрадостный.

— Невероятно, но да. Даже с учетом нынешних событий. Не могу описать, как было страшно. Грохот, шок, полное бессилие… — Она запинается, подыскивая слова. — Я думала… думала, на этот раз мне будет хуже. Понимаете? Вновь очутиться в той же ситуации. Удивительно, я… Кажется, я ожидала чего-то подобного. Подозревала, что горы меня настигнут, раз однажды я спаслась.

Эрин вглядывается во мрак. Мы сидим лицом друг к другу, но она меня не видит, смотрит сквозь. Необычное ощущение. Я исчезла, меня больше нет.

— Это тогда вы заработали… заработали… — Я касаюсь пальцами своей щеки.

Эрин кивает.

— Да. Порезалась обо что-то во время падения. Наверное, о собственные лыжи.

— И потому вы бросили университет?

Еще один кивок, очень медленный.

— Да. Не могу толком объяснить почему. Даже сейчас. Я просто… почувствовала, что стала другим человеком. Понимаете?

Теперь киваю я. Да, отлично понимаю.

— Я откапывала его…

Она почти шепчет, приходится напрягать слух.

— У меня не было локатора GPS. Я откапывала своего парня, хотя знала — он уже мертв. Откапывала, чтобы активировать его маячок…

Эрин снимает колоду, кладет первую карту в кучу — все делает машинально.

Желание продолжать беседу пропадает. Зачем я спросила?! В конце концов, у меня тоже есть секреты и темы, которые я не хочу обсуждать. Вдруг Эрин в ответ поинтересуется моим прошлым? Опять начнет задавать вопросы о «Снупе»? О причинах моего увольнения? Вдруг спросит о друзьях, которых у меня нет, об одноклассниках, которые четырнадцать лет надо мной издевались, о семье, от которой я себя оградила?

Вновь слышу невнятные слова отца, рыдания мамы… Ощущаю привкус крови. Грызу заусеницу! Я торопливо прячу руки в карманы комбинезона.

Эрин ни о чем не спрашивает. Мыслями она не здесь, а где-то далеко-далеко. Лицо отрешенное. Эрин словно исповедуется.

— Понимаете, это я во всем виновата. — Она берет со стола свои карты, руки слегка дрожат. — Съехать с трассы предложила я. Именно я. Идея была моей. Я их убила. — Эрин громко сглатывает. — После такого люди меняются.

Она смотрит на меня, ждет. Я испытываю безумное желание взять ее за руку, сказать, что сочувствую, что понимаю…

Бредовая мысль, нельзя так себя вести. Опускаю взгляд на свою раздачу. Беру три карты червовой масти, сбрасываю валета. И говорю:

— Ваш ход.

Снуп ID: LITTLEMY

Слушает: не в сети

Снупписчики: 10

Что заставило меня вывернуться наизнанку перед Лиз? Очень странно. Я ни с кем не делилась своими переживаниями — ни с собственными родителями, ни с родителями Уилла. Даже коронера и спасателей интересовали голые факты, а не мои горе и шок.

Нельзя сказать, что возможности отвести душу не было: мама отправляла меня к психотерапевту, а бесчисленные друзья предлагали: «Если нужно поговорить, звони без стеснения». Я не хотела говорить. Не хотела вызывать жалость. Быть жертвой.

В какой-то мере мне понятны чувства Тофера и его окружения. Я чувствовала то же самое. Никогда никому об этом не рассказывала, но в первые минуты и даже часы после лавины, во время поисков Уилла и Алекса я испытывала не столько ужас, сколько потрясение и недоверие: неужели все это произошло со мной, с нами?! Нет, немыслимо. Со мной ничего плохого случиться не может! С другими людьми — конечно, а со мной — нет. Ведь я была золотой девочкой, скользила по жизни легко, как по волшебству, защищенная счастливой судьбой: семьей, миловидной внешностью и любовью Уилла.