Когда в одной семье больной появился, никто не встревожился, неприятно, но это случается. Потом у другой пары увечный малыш появился, у третьей, четвертой… Лет десять прошло, пока кто-то сообразил: ущербное потомство появляется только у тех парней, которых шаманка в семью вернула. Народ ведьму к ответу призвал, велел рассказать, чем она мужиков опоила. Колдунья клялась, что ничего дурного не делала, совершала обряд на воссоединение пары, спала с мужчиной не для удовольствия, а потому что так духи требуют, иначе семья снова не срастется. Знания ею от бабки получены, та так же поступала и камланием[11]занималась. И тут кто-то из стариков вспомнил, что у шаманки когда-то был брат, он ногами пошевелить не мог, умер вскоре после рождения, и дед рассказал об этом народу. Толпа разбушевалась, убила ведьму. Но вот что удивительно, в том поселении по сей день на свет появляются дети-инвалиды. Местный доктор легенду про шаманку с детства слышал, а когда в мединституте учился, ему в голову идея пришла: вдруг ведьма была заражена какой-то болезнью? Она ее передавала мужчинам, которых в семью возвращала, те своим женам – и появлялся больной плод. В тех семьях потом еще рождались дети, внешне здоровые. Но возможно, они тоже были инфицированными этим вирусом, только он у них находился в спящем состоянии, они передали болезнь своим детям, потому там много инвалидов. А еще в той местности рекордно низкая продолжительность жизни. Мужчины и женщины умирают от сердечно-сосудистых заболеваний, едва перешагнув сорокалетний рубеж.

Виктория Ивановна прищурилась.

– Интересно, да?

– Очень, – согласилась я. – Извините, но мне…

Кирова подняла руку.

– Сейчас самое главное. Степан Ильич решил, что шаманка была заражена тем самым вирусом, который он ищет, стал изучать мумию, ему понадобились еще сотрудники, и в лаборатории появилась Лаура Кукасян. Наши мужики, как ее увидели, обалдели. Девушка была очень хороша собой, знала об этом, умело подчеркивала незаурядные внешние данные. Она даже в лабораторном халате выглядела секс-бомбой. НИИ, по сущности, деревня, кумушек болтливых в нем хватало, сотрудники вскоре выяснили, что Кукасян незамужняя, живет одна, и мужики начали под Лауру клинья подбивать. В особенности Антон Брускин старался, местный Казанова. Но Лаура никому из сотрудников предпочтения не отдавала. И вдруг прибегает ко мне Соня из бухгалтерии, кипит от негодования.

– Вика, надо что-то делать. Кукасян с Борей Демидовым роман крутит, я видела их сегодня в подвале, в архиве. Угадай, чем они в самом темном углу занимались? Так увлеклись, что меня не заметили. Ты председатель месткома, сделай Лауре внушение. Шалава! Чужую семью рушит, плевать ей на то, что у Бориса жена и двое сыновей. Господь ее накажет за это! И что она в нем нашла? Ни рожи, ни кожи, тихоня, аккуратный исполнитель, что ему скажут, то и делает, полный ноль в науке.

Виктория Ивановна взяла булочку.

– Бухгалтерша правду говорила. Борис был незаметный, чистенький такой. Рубашка отглажена, ботинки сверкают. Звезд с неба не хватал, но кандидатскую защитил успешно, никаких замечаний не имел, на работу не опаздывал, часто оказывался на Доске почета. Туда вешали фото не тех, кто науку вперед двигал, а тех, кто дисциплину не нарушал, не пил, не курил, ни в одном скандале не был замечен. О нем даже не сплетничали, потому что сказать было нечего. Жил с женой и двумя сыновьями. Когда у нас строительство кооперативного дома затеялось, заявления на квартиры многие служащие подали. Жилищная комиссия на заседании начала народ отсеивать. Этому не разрешили членом ЖСК стать – алкоголик, той отказали, потому что живет у мужа в просторной трешке, просто у матери в коммуналке прописана, прикидывается бедненькой. А по кандидатуре Демидова ни одного возражения не было: отличный работник, они с супругой живут вместе с его матерью, площади на пятерых мало. Бориса первым приняли. И вдруг! Соня мне про его шуры-муры с Кукасян рассказала.

Виктория Ивановна вытерла руки салфеткой.

– Почему меня много лет подряд председателем месткома выбирали? Потому что я всегда старалась решить вопросы деликатно, с глазу на глаз. Если бы стены моего кабинета говорить начали, Шекспир мог бы новое собрание сочинений написать. Но за порог, как сейчас говорят, офиса ничего не вытекало.

Я Борю вызвала и откровенный разговор повела:

– Вас с Лаурой видели в архиве. Понимаю, она красавица, но ты о жене подумай, о детях, о квартире вспомни. Пойдут сплетни, не дай бог, кто заявление в партком о твоем моральном разложении накатает, может вопрос о твоем исключении из ЖСК встать.

А он в ответ:

– Я Машу люблю, с другими бабами не сплю. Все дело в квартире. Не знаю, кто вам это вранье принес, но уверен: ему отказали в жилье. Мерзавец надеется, что меня выгонят и его в ЖСК примут.

Кирова отхлебнула чаю.

– И я ему поверила. Соня-то очень в члены ЖСК стремилась, да ее турнули. Сказали: «У нас семейные с малышами по коммуналкам маются, а ты безмужняя-бездетная с матерью в просторной двушке живешь, иди отсюда». Софья давай плакать: «Личной жизни из‑за мамы нет». Но это никого не волновало.

А Степан Ильич именно в это время совсем близко к открытию вируса подошел. Володя, тот самый врач с Севера, который тело шаманки в Москву привез, частенько к нам прилетал по просьбе Войкова. Он кровь у жителей городка брал и другие анализы. Мотался с контейнерами туда-сюда. Денег у него было мало, билет до Москвы и назад в кругленькую сумму обходился. Леонид Аркадьевич, наш директор, финансировать его полеты отказался. Он Войкова недолюбливал, завидовал ему. Кто хозяин НИИ? Он! А кого на все международные конференции, симпозиумы зовут? Степана! У Леонида раз в три года статья в соавторстве с аспирантом выходит, и все знают, что работу ученик написал. А Степан Ильич каждый год монографию выпускает. Вот Леня и совал палки в колеса заведующему лабораторией. Надо тебе билеты оплатить мужику, который материалы для исследований везет? А в бюджете нет статьи «Транспортные расходы курьера». И формально Леонид Аркадьевич был прав, нельзя его во враждебности обвинить, наука наукой, а деньги считать надо. Кроме того, Володе еще где-то жить надо день-другой, которые он в Москве до отправки назад кантуется. Степан Ильич из своего кармана ему билет на самолет оплачивал, а на гостиницу у него уже не хватало. Самому на жизнь почти ничего не оставалось. Пару раз Володя в лаборатории спать оставался, потом его охрана засекла, директору доложили, тот заявил:

– Здесь научное заведение, а не ночлежка.

И тогда сотрудники лаборатории на общем собрании решили, что будут от своей зарплаты часть Степану Ильичу отдавать, чтобы не он один Владимиру проездные документы приобретал, и стали врача у себя дома по очереди селить. График составили, когда у кого сибиряк ночует. Энтузиасты все были, горели на работе, хотели вирус найти. Один Борис был равнодушный, но помочь не отказался, принимал у себя Владимира несколько раз, тот у Демидова ночевал.