коммерческого директора. «Ладно, бухгалтер знает что говорить, Зоя Петровна женщина осторожная, каждое слово взвешивает, — размышлял Крыленко. — А от Тимофеева следователь не получит ничего, кроме, конечно, головной боли».

Глава 13

Сегодняшним ранним утром, сидя в одних трусах на диване, Владимир Петрович еще и еще раз проигрывал в памяти события прошедших дней. Нелегко дается эта нервотрепка.

Крыленко после тяжелого искусственного сна чувствовал себя разбитым, не отдохнувшим. Он накинул цветастый халат из шелка, раздавил в пепельнице недокуренную сигарету и на непослушных ногах поплелся в ванную. В зеркале он увидел глубокие тени под глазами, лицо сероватого, неестественного цвета, морщинистую шею, он опустил глаза — так неприятно было смотреть на себя — и полез под холодный душ. «С такой внешностью хоть гроб заказывай», — думал Крыленко, регулируя вентиль, делая воду то теплее, то холоднее, такой контрастный душ бодрил, рождал силы.

Два дня назад в приличном скромном ресторане, вдалеке от любопытных глаз, он встретился и провел вечер в обществе Аркадия Климовича Расторгуева, знакомого полковника ФСБ, вхожего в следственную часть городского УВД. Крыленко многого ожидал от этого разговора, но в своих ожиданиях обманулся.

Расторгуев, багровея от выпитого, говорил о чем угодно, но только не о деле, быстро напился и только к исходу вечера неопределенно пообещал навести справки о деле Крыленко по своим каналам. Жена полковника уехала к родне в отпуск, и вот уже вторую неделю Расторгуев не ночевал дома, оставаясь у любовницы. «Оно к лучшему, — говорил Расторгуев. — Мою хату наверняка слушают, по телефону говорить нельзя. А у Ирочки я обретаю хоть какое-то спокойствие. Туда, думаю, тебе можно звонить». На салфетке он накарябал телефон дамы и наказал Крыленко связаться с ним сегодня, пораньше.

Там, в ресторане, на вопросы Владимира Петровича Расторгуев отвечал казарменными шуточками, слушал его до обидного невнимательно. «Ты хочешь знать, сколько стоит уголовное дело закрыть? — говорил он, разливая водку под самый обрез рюмок. — Я вот и представления не имею, что они хотят тебе пришить. Много здесь странностей. Возбудила дело прокуратура, занимается им ГУВД, ходатайствовала о возбуждении налоговая инспекция. Вот я и не понимаю, кто больше всех заинтересован, чтобы такое дело вообще существовало. Пока не предъявлено обвинение, может, и рыпаться не нужно. А может, наоборот, лучше все в самом начале остановить».

Расторгуев имел обыкновение, напиваясь, становиться молчаливым. К концу вечера на вопросы Крыленко он отвечал односложно и оживлялся, лишь разливая спиртное. Крыленко, не привыкший к обильным возлияниям, чувствовал себя отвратительно, дважды в течение вечера он выходил в туалет и, склонившись там над унитазом, совал в рот пальцы.

«Может быть, вы сумеете затребовать дело к себе?» — спросил Крыленко, прощаясь. «Может быть, сможем, — Расторгуев, багровый, с красными глазами, был страшен. — Но это не в твоих интересах. Так не делается: забрать дело к себе, а потом вынести постановление о закрытии. Не смеши меня. Мы дела не закрываем. Пусть пока все идет своим чередом. Спи спокойно».

Принимая душ и вытираясь мягким ворсистым полотенцем, Крыленко думал, что сегодня утром Расторгуев, всегда неумеренно пьющий в отсутствие жены, наверняка ничего не соображает с похмелья, и хорошо, если вспомнит, кто говорит с ним по телефону. Владимир Петрович, тем же вечером переписавший телефон с ресторанной салфетки в записную книжку, набрал номер телефона, зачем-то вычисляя, в каком районе города находится квартира этой дамочки. Вопреки ожиданиям в трубке вместо сонного женского голоса зазвучал басок Расторгуева, бодрый и деловой.

— Узнал кое-что, — сказал он, не поздоровавшись. — Все несколько серьезнее, чем можно было ожидать. У прокуратуры есть основания полагать, что ваша контора пользовалась подложными документами на безлицензионный вывоз за границу стали и металла. Ты понял? Это контрабандой пахнет — серьезное дело. Ты хоть понимаешь, что будет, если докажут твою вину? По-моему, не понимаешь.

— Подложными документами мы не пользовались. Уверяю тебя, документы в порядке.

— Тогда я вообще не понимаю, чего от тебя хотят, — голос Расторгуева зазвучал мягче. — Если документы в порядке, другой разговор будет. Позвони сюда завтра утром, — не попрощавшись, он положил трубку.

«Вот же солдафон, даже говорить по-человечески разучился, — думал Крыленко, роясь в холодильнике. — Только бы водку жрать и подарочки принимать». Владимир Петрович жарил яичницу и злился. Он так надеялся на помощь Расторгуева, видно, напрасно. Голова полковника забита всякой дрянью, и в ней нет места чужой беде. Пока Владимир Петрович заваривал чайник, яичница подгорела, и он разозлился еще больше.

Перекусив, Крыленко побродил по пустой квартире, в который раз обдумывая, вызывать ли супругу в Москву. Нет, лучше не надо, по крайней мере, до тех пор, пока не найдется Сергей. Сын не приходил ночевать и не звонил уже шестой день. Владимир Петрович уже обзвонил всех приятелей сына, а у сволочной медсестры, лишь благодаря его сопротивлению не ставшей законной женой Сергея, дважды побывал дома и убедился, что у этой бабенки младшего не было и, скорее всего, уже давно.

На всякий случай он обзвонил городские морги и приемный покой института Склифосовского. Человека с приметами Сергея туда не поступало, ответили Владимиру Петровичу, но легче не стало. «Скорее всего, — думал Крыленко, — парень опять влез в какую-нибудь скверную историю, из которой его придется вытаскивать за уши».

Вчера по дороге домой Крыленко неожиданно поменял маршрут и поехал в наркологический диспансер, где дежурил врач Илья Егорович, наблюдавший сына частным образом. По привычке запустив лапу в седеющую бороду, врач, спустившийся вниз по его звонку, лишь строил пустые догадки и повторяют банальные слова утешения. Илья Егорович очень торопился и только попросил дать ему знать, как только Сергей появится.

«Будем надеяться на лучшее, — сказал он. — Если Сергей все же сорвался и дело далеко зашло на этот раз, придется провести одну процедуру. Наркоманам очищают кровь при помощи одной установки, извлекают вредные вещества. Может, мне удастся договориться, чтобы этот аппарат доставили вам на дом. Обойдется недешево, так что будьте готовы. Позже Сергея придется госпитализировать и лечить уже в стационаре. Как правило, если наркоманы исчезают из дома, их исчезновение связано с болезнью». На этом разговор был окончен. «Мог бы разговаривать полюбезнее, — думал Крыленко, садясь в машину. — А этот Илья только и знает: будьте готовы выложить деньги».

* * *

После ухода домработницы Люды все вопросы быта приходилось решать самому Владимиру Петровичу. Через знакомых он пытался найти добросовестную и чистоплотную женщину, которой можно было бы поручить дом. Безуспешно. Хотел даже позвонить по первому же газетному объявлению, но природная недоверчивость взяла свое,