жестокий ритуал. Чернейший ритуал. Со мной рядом есть выжившая жертва, и ее следует опросить. Память-то к ней возвращается. Может, и обрывочно, но это для поисков полезнее, чем ничего. Есть, правда, один нюанс… Разговаривать тварь не способна. Никак.

Теплится надежда, что этот колдун-психопат гниет на голосящем песке среди толпы прочих мертвецов. Точнее, не гниет, а сохнет, бактериям-то до него не добраться. Тогда все становится проще. Но его подельников все равно нужно найти. И ликвидировать — в перспективе.

Так, в нерадостных мыслях, я досидел почти до рассвета. Посматривал на химеру, та почти не двигалась. Когда полоска над горизонтом стала розоветь, меня все-таки разморило. Заснул в той же позе, поэтому к моменту, когда яркие солнечные лучи пробились сквозь веки, тело сурово затекло. Недовольно потянувшись, встал и побрел к морю. Старался, конечно, не пересекать при этом рубежей участка, где мозг улавливал однообразный вопль без помощи ушей.

Наскоро искупался поодаль. Вначале не хотел снимать рубаху и штаны — ну, чтобы сполоснулись заодно. Погода хорошая, высохнут. Потом передумал: соль на них останется, потом будет кожу раздражать. Во всяких укромных местах. Не надо нам такого счастья, не такая уж и грязная одежда.

В животе заурчало, и я даже без былого омерзения вспомнил про вяленую голубятину. Теперь не осталось и ее. Надо сваливать отсюда поскорее, еду здесь отыскать невозможно. А колоссальная хищница и сейчас уже оголодала сильно. Однако вначале — одно очень важное дело. И очень неприятное.

Вернулся к Звитке. Она как раз оперлась на локоть, зевала и терла лицо. Будить не пришлось.

— Следи, чтобы я… не упал. Если свалюсь, зови гимори. Сама не лезь, тебе нельзя! Помрешь! — лаконично проинструктировал я ведьму.

Не забыл при этом сделать страшные глаза — для наглядности. Звитка спросонья вяло покачала головой, потом спохватилась: заморгала часто-часто, приоткрыла рот.

— Ты куда? — зачем-то уточнила она, хотя наверняка все поняла и без объяснений.

— Туда. Так надо, — подтвердил я, указав на потенциальный источник информации — и проблем со здоровьем, что уж там.

Брови спутницы взволнованно взлетели. Она порывалась вскочить, но я ее остановил:

— Да лежи ты, отдыхай. Мне не так плохо там, как тебе. Обойдется все, да я и недолго. Но все-таки на меня смотри. Мало ли, вдруг хуже станет. Только сама не лезь!

Оставив Звитку беспокоиться и таращиться на мои блуждания, я направился к химере. Перед вылазкой надо и с ней пообщаться… Как уж получится.

Чудовище так и громоздилось у линии прибоя, изображая авангардную скульптуру. Я тронул его за руку и когтем написал на мокром песке одну фразу: «Кто это сделал?» Не по-русски, естественно, а на единственном местном языке, который хоть как-то изучил.

Поверхность для рисования как раз была подходящая: грунт увлажненный, слежался, при этом волны сюда пока не доставали. То есть сразу буквы не смоются. Выглядели они чисто, как в книге, углы и черточки я выводил прилежно. Читаются вроде отлично.

И тварь однозначно их узнала. Оторвала брюхо от земли, подалась вперед, едва не уперлась в значки янтарным глазом. Который еще и заблестел сразу. Я аж дыхание затаил. Ну давай, думай, отвечай! Опасался, что она только эльфийскую письменность учила в свое время. А у меня с каракулями длинноухих чуть слабее, чем никак.

Где-то через минуту насилу сдержал восторженный возглас: химера принялась царапать песок острием клешни! Инструмент для этого подходил так себе, символы получались размашистыми, корявыми и смазанными. Однако ясно, что это буквы!..

А спустя еще пару минут я разочарованно пробормотал неприличное слово. Да, это действительно были буквы — но ровно те же самые, которые начертал мой палец. И в том же порядке. Косатка-скорпион попросту скопировала фразу — не понимая ее смысла.

Так, попробуем зайти немного иначе… Есть же способ, который уже себя прекрасно зарекомендовал. Я повторил вопрос вслух. «Кто» — указал на первое слово, потом пожал плечами и развел ладони. «Это» — тычок в нужные буквы, затем взмах в сторону дьявольской платформы. «Сделал» — снова привлек внимание к значкам и обвел кистью многоглазую морду.

Та лишь качнулась и сощурилась. Рассеянно мигнуло веко, прикрыв яркую радужку. И сразу оживленный блеск пропал, словно его смахнуло ресницами.

Ладно, попытка провальная. Но зато я выяснил, что с человеческими алфавитами моя онемевшая собеседница сталкивалась. По крайней мере с одним — которым пользовались в некой «средней земле». Какие-то ассоциации у твари возникли. Вероятность этого, кстати, была невысока. Я понятия не имел, насколько хорошо эльфы в принципе владеют речью «маложивущих». У них ведь есть встроенный автопереводчик. На допросах, например, ушастые мрази меня прекрасно понимали — но объяснить это можно по-разному. То ли освоили чужой язык, то ли механизм и в обратном направлении работает.

В общем, вынужден пока отложить самый важный вопрос. Может, чудовище еще вспомнит, как читаются буквы и что значат слова — без жестов. Как-то же мы с ним связь наладили. А если так и не откопает былые знания… Ну, тогда придется учить его с нуля. Меня ж научили, в конце концов. Или, чем черт не шутит, попробую преподавать ему азбуку, знакомую мне с детства. Пусть записывает кириллицей здешние слова. Так мне будет проще их понять. На худой конец, можно и латиницу попробовать.

Но все это — уж точно не сейчас. Оставив химеру грустно пялиться на обе надписи, я шумно выдохнул и твердо зашагал вглубь территории, отравленной призрачным криком.

Придется искать здесь улики и зацепки, что ж поделать. Очень не хочется, но нужно. Иначе получится, что я даже не попытался осуществить наш уговор.

Зацикленный вопль впился в разум, крепчал с каждым пройденным метром. Сжав зубы до скрипа, я двинулся кругами, пытаясь разглядеть поблизости мертвые тела. Вскоре обнаружил первое. Рядом с ним — еще два. Пришлось встать на колени и разгребать песок руками. Трупы стерильные, никакой дряни от них не подцепишь. Так что можно и без тряпки. Хотя заманчивого в этом мало, но и возиться долго нельзя.

Увы, почившие эльфы ничем не порадовали. От одежды сохранились в основном обрывки тех частей, которые оказались под покойниками. Остальное, видимо, истрепалось и разлетелось. Впрочем, несколько фрагментов с выцветшей вышивкой я все же прихватил. Авось тварь распознает узоры. Вдруг пригодится.

Никакой мелочовки поблизости от тел не валялось, хоть я и просеивал песок горстями. Ни монет, ни украшений, ни амулетов каких-нибудь. Короче, без пользы тут ковырялся. Не судьба, идем дальше.

То,