желания. Просто покидала в рот еды, словно на автомате съев ее, а затем под обалделые взгляды всех собравшихся вдруг достала из сумки бутылку «Столичный», по ставив ее на стол.

— Что смотрите? — криво усмехнулась квентка. — Ага, нарушаю закон. Так что, если что, вяжите… Сама не знаю, как оно на меня повлияет.

— Зачем? — ошарашенно глядя на Туйлиндэ, спросила Лаириэль.

— После всего случившегося надо, как говорят люди, нажраться, — мрачно заметила чекистка. — Может быть, хоть так легче будет…

— Хорошо, — кивнула Лаириэль. — Как знаешь…

Налив стакан водки, квентка попыталась хлебнуть ее как воду, но жидкость немедленно обожгла горло так, что она закашлялась, а из глаз брызнули слезы. После чего начала пить осторожно, маленькими глотками, закусывая картошкой и не обращая внимания на направленные на нее сочувствующие взгляды. Впрочем, Лайрасул с Лаириэль постарались тихонько покинуть кухню… Квенти не любили демонстрировать другим свои слабости, и им не хотелось, чтобы чекистке потом было стыдно перед ними за свои поступки.

— Гадость, — поморщилась Туйлиндэ. — Как люди это пьют?

— Так плохо? — спросил Василий.

— Муторно… если говорить… по-человечески, — поморщилась квентка, продолжая «заправляться» «Столичной». — Эти твари… Они ж не столько тело, сколько душу пытали…. Раздавить… Уничтожить… Сломить волю… Чтобы от ужаса лишились рассудка.

— Мне память стерли, — вспомнил Василий.

— Счастливый, — усмехнулась квентка.

Какое-то время она сидела в полном молчании, но потом вдруг резко отодвинула в сторону, чуть не опрокинув со стола, бутылку. Пить Туйлиндэ явно не умела. Да и, похоже, для нее это был вообще первый раз в жизни.

— А мне еще… показания… на суде… давать, — уже начавшим заплетаться голосом продолжила чекистка. — Лишь потом… можно…

На то, чтобы напиться, ей и впрямь хватило очень немногого… То ли дело в непривычке, то ли в том, что эльфам как биологическому виду оно вообще противопоказано, а, может быть, тут и вовсе сочетались оба фактора — тут уж Василий не знал. Медленно выбравшись из-за стола, Туйлиндэ буквально по стеночке, пару раз споткнувшись и чуть не растянувшись на полу, все же добралась до их комнаты и прямо в одежде плюхнулась на выполнявший роль постели сундук. Подойдя к ней, Василий осторожно накрыл квентку одеялом и присел рядом. Чувствовалось, что квентке хочется выговориться, но даже в таком состоянии она не решалась… Уж слишком сильны были давно укоренившиеся квентийские привычки не жаловаться и не плакаться. Гордые, блин!

— Поговори со мной, Тули, не надо в себе все держать, — тихонько погладив ее по голове, произнес Василий. — Поплачь, в конце концов, что ли…

— Как ты меня назвал… Тули? — повернувшись к нему, произнесла квентка. — Так меня называли… мама… и он…

— Тебе это не нравится?

— Н-нет… Называй меня… так же, — тихо произнесла чекистка. — А рассказать…

Нет, она не стала вдаваться в подробности… Лишь постаралась выплеснуть наружу все те эмоции, что не давали ей спокойно жить и все же расплакалась. А Василий гладил ее, словно маленькую девочку, по голове и шептал какие-то слова утешения. Что, дескать, все кончилось — и теперь все будет хорошо. Она же жива, здорова? А, значит, все можно исправить, начать сначала… В конце концов, эти твари теперь сдохнут! А ей надо жить дальше, пусть даже назло всем этим продажным тварям!

— Понимаешь… они ж… из наших. Не эти… Проклятые! Как так можно-то?

— Предатели — они хуже прямого врага, — задумчиво произнес в ответ Василий. — Враг — его мы знаем, видим… А эти твари прячутся среди своих, изображают из себя борцов за дело Ленина-Сталина и Закон Верных. А за спиной строят свои планы. И если мы позволим им победить, то они развалят, уничтожат всю страну.

Тут уж Василий знал, о чем говорил. Так и в его мире все началось с хищений из бюджета, использования личного положения для обогащения, с появления чувства принадлежности к неприкасаемой элиты… С запретов расследовать преступную деятельность партийного руководства. С выходок «мажорчиков», которым прикрывали задницу милиция, а то и госбезопасность. С подпольного бизнеса и подпольных миллионеров, стремившихся легализовать свою деятельность. И про все это Василий и принялся рассказывать, выдавая это за собственные прогноза развития ситуации в случае победы таких тварей, как те «чекисты»-предатели, пособники «контры». И чекистка прониклась! Даже словно протрезвела…

— А ты прав! — произнесла квентка, садясь на сундук, и во взгляде ее появилась какая-то решимость. — Мы должны сделать так, чтобы больше ни с кем такого не случилось!

— Должны, — согласился Василий.

— И знаешь, — грустно улыбнувшись, произнесла Туйлиндэ. — Я не должна была бы так говорить… Но спасибо тебе.

— За что, Тули?

— За то, что жива и здорова, — тихо произнесла чекистка. — Если б мне там еще и глаза выкололи… Это уже никакая магомедицина не исправит.

— Я не помню ничего, — пожал плечами Василий.

— И не надо, — тихо произнесла квентка. — Это слишком… страшно.

Они еще долго сидели рядом, думая о чем-0то известном лишь им самим… Василий, например, вспоминал свой прошлый мир. Как такие твари, волки в овечьих шкурах, уничтожили и разорвали на части великую страну. Развалили экономику, многократно ограбили народ. А всякие бандиты «развлекались» тем, что грабили, убивали, насиловали, пытали — когда ради того, чтобы выбить с кого-то денег, а когда и в собственное удовольствие, ради самоутверждения… Или прислуживая своим хозяевам и исполняя их волю. Было ведь такое? Было! И вот теперь он видит, с чего это все начиналось… С таких вот тварей, готовых на любое преступление ради своего тепленького местечка! Ради возможности втихую проделывать свои делишки и не нести ни за что ответственности. И то, что они эльфы, в данном случае ничего не меняет. Все они разумные, все «человекообразные». И у всех в обществе есть свои ублюдки… И раз ему выпало прожить вторую жизнь… Пожалуй, стоит посвятить ее уничтожению такой мрази.

О чем же думала квентка… На этот счет Василию оставалось лишь догадываться. Как он уже успел убедиться, квенти не больно-то любят пускать кого-то в свой внутренний мир. Зачастую лишь самые близкие люди могут знать, что они думают и чувствуют, о чем мечтают и к чему стремятся. Для остальных это так и оставалось тайной.

— Вась… А скажи, — вдруг шепотом произнесла Туйлиндэ. — Я тебе как женщина нравлюсь?

— Очень, — честно признался Василий. — Ты очень милая и хорошая… девушка.

— Какая я тебе девушка? — фыркнула в ответ квентка. — Я же произнесла Клятву…

— Ну и что? Ты же молодая, красивая… Да и вообще… — смутился Василий.

— Вась, ты что, влюбился? — в глазах Туйлиндэ мелькнул испуг. — Ты это брось! Всю жизнь себе испортишь!

— Почему? — не