– Доктор, прикажите как следует прокипятить шприц, и несите его сюда, – повернулся Руслан к врачу.

– Все уже готово, – снова засуетился врач. – Сей момент все принесу.

Выскочив из палаты, он куда-то унесся, а Руслан, подойдя к простуженному, положил ладонь ему на лоб. У мужика был сильный жар. Повернувшись, Шатун откинул одеяло с ног второго больного и, мрачно посмотрев на перевязанную ногу в районе бедра, задумчиво хмыкнул. Судя по всему, до гангрены дело еще не дошло, но осталось недолго. Боли у него были сильные. Минут через десять вернулся врач, неся в руках, словно великую ценность, что-то вроде кастрюли, исходившей паром.

«Блин, да тут все придумывать надо. Даже простые кувезы и боксы для стерильных материалов», – проворчал про себя Руслан, доставая из кармана склянку с препаратом.

Забрав у врача шприц, он осторожно набрал в него лекарство и, повернувшись к простуженному, приказал:

– На живот ложись.

Врач ловко перевернул больного, и Шатун, протерев кожу ватой, смоченной в спирту, ловко сделал укол. Повторив то же самое со вторым пациентом, он засек время и, возвращая шприц врачу, попросил:

– Внимательно отслеживайте их состояние. Особенно в ближайшие несколько часов. Желательно записывать все изменения в течении болезни. Надеюсь, все обойдется.

«А если нет, не миновать нам с вами каторги», – закончил он про себя.

– Не извольте беспокоиться, ваш сиятельство, – твердо заверил врач. – Сам дежурить останусь и все запишу.

* * *

С того дня прошла ровно неделя. К радости Руслана, пациенты больницы выжили и даже пошли на поправку. Это не могло не радовать, потому что смертей от различных заражений во время боевых действий в этом времени были едва ли не больше, чем потерь во время самого боя. Так что теперь он мог вплотную заняться изготовлением антибиотика про запас. Технология уже была отработана. Благо договориться с хозяйкой и сохранить плесневелый хлеб было не сложно.

Это, конечно, не промышленные масштабы, но даже такая малость могла сохранить множество жизней. Ведь обитатели этого мира к подобным препаратам были непривычны, и потому ответ на инъекции был весьма положительным. Увлекшись делом, Руслан и думать забыл о времени. Но ему неожиданно о нем напомнили. Это случилось, когда он в очередной раз возвращался из гимназии, неся в кармане очередную склянку с препаратом.

Катившую по улице коляску догнала пролетка, и ее пассажир громко, на всю улицу спросил:

– Князь, почему вы меня избегаете?

Вырвавшись из своих мыслей, Руслан удивленно оглянулся и, увидев в пролетке графиню Ухтомскую, приказал своему вознице:

– Стой!

Выйдя из коляски, он подошел к пролетке, остановившейся чуть дальше, и, вежливо поклонившись, ответил:

– Сударыня, кто вам посмел сказать подобную глупость?

– Глупость? – возмущенно переспросила графиня. – Да вы занимаетесь чем угодно. Находите время для кого угодно, даже для каких-то грузчиков, но не для меня.

– Я, сударыня, занимаюсь первым делом службой. А то, что вы назвали, всего лишь часть ее.

– Изобретение лекарств входит в круг вашей служебной деятельности? – иронично фыркнула Ухтомская.

– В круг моей деятельности входит все, что может спасти жизни русских солдат, – ответил Руслан чуть жестче, чем это требовалось. – Это и оружие, и боеприпасы, и розыск лазутчиков, и даже лекарства. Как я уже говорил, сударыня, офицер, служащий отечеству, личность весьма скучная, ежели только он не паркетный шаркун.

– Но ведь вы и на отдых должны иметь время, – слегка смутившись, ответила графиня.

– На то выходные дни имеются, – пожал Руслан плечами.

– Но сегодня суббота.

– Я, сударыня, православный, а не иудей, чтобы шаббат соблюдать, – нашелся Руслан.

Не ожидавшая такого ответа графиня громко, от души расхохоталась.

– Князь, вы просто несносны, – простонала она сквозь смех. – Но я вас прощаю. Но в наказание вы должны будете меня сопровождать сегодня вечером. Прямо сейчас.

– И куда же я должен вас сопроводить? – насторожился Шатун.

– Городской голова сегодня дает бал. Я получила приглашение и желаю, чтобы вы сопроводили меня туда. Учтите, князь, отказа я не приму.

– Сударыня, приглашение у вас на одну персону, да то и именное. Я такого приглашения не получал, а следовательно, сопроводить вас могу только до порога, – попытался выкрутиться Руслан, которому этот бал нужен был, как зайцу триппер.

– Ерунда. Вы пойдете туда со мной, – отмахнулась графиня.

– А ежели меня и вправду не пустят? – не сдавался Руслан.

– Тогда и я туда не пойду, – вдруг заявила Ухтомская, глядя на него с непонятным вызовом.

«Или я дурак, или лыжи не едут, – проворчал Руслан про себя. – Что ж тебе такого от меня нужно, что ты готова на подобную выходку?»

– Хорошо, сударыня, – вздохнул Шатун. – Но мне в любом случае требуется заехать домой. Не могу же я сопровождать вас в подобном виде, – добавил он, указывая на свою черкеску.

– Жаль, наряд горца вам очень идет, – вдруг улыбнулась графиня. – Но делать нечего. Едем.

– Отправьте пролетку. Моя коляска в вашем распоряжении, – понимая, что она не отвяжется, галантно предложил Руслан, подавая ей руку.

Пересадив графиню в коляску, Руслан вернулся к пролетке и, расплатившись с возницей, уселся рядом с женщиной. Недолго думая, Ухтомская взяла его под руку и, дождавшись, когда возница тронется с места, тихо спросила:

– Князь, скажите правду, война будет?

– Этот вопрос вам надо задавать не мне, – вздохнул Руслан. – Подобные решения принимаются в столице. Офицеры моего ранга получают приказы после принятия решения и отправляются их исполнять.

– Даже офицеры контрразведки? – не сдавалась графиня.

– А чем офицер контрразведки отличается от всех остальных? – иронично хмыкнул Шатун. – Нам точно так же ставят задачи в рамках нашего дела и требуют их исполнения.

– Но ведь какие-то слухи в вашей среде ходят, – продолжала настаивать графиня.

– Слухи, сударыня, это не доказательство. Слухи ходят всегда и обо всем. К примеру, вы говорили про лекарство, которое я сделал. И откуда, скажите на милость, вы о нем узнали?

– Так о нем уже весь город говорит, – развела Ухтомская руками.

– Слухи, – понимающе кивнул Руслан.

– Но ведь они правдивы.

– Да. В этот раз мне повезло. Хотя за подобные опыты можно и на каторгу загреметь.

– Вы? На каторгу? За что? – возмутилась графиня.

– Препарат сей, сударыня, был еще не испытан, и я очень рисковал, решившись применить его на живых людях.

– Но ведь они все одно умирали, и обычная медицина не могла их спасти. А вы сумели. Как?

– Повезло, – пожал Шатун плечами.

– Повезло? Вы шутите так? – фыркнула Ухтомская. – Вы две жизни спасли своим лекарством, и называете это везением?

– Оно могло не сработать. Или сработать как-то не так. Всякое могло случиться, – вздохнул Шатун, уже понимая, что сделал