Конечно, попадаются и такие, кто любит сразу расставить точки над «i». Запустить руку под скатерть и с сальной улыбкой влезть пальцем под трусики, украдкой ущипнуть сосок или, придвинувшись вплотную, влажным шепотом поинтересоваться, случаются ли у меня вагинальные оргазмы. Но, как ни странно, происходит такое редко. Чаще купившие меня мужчины ведут себя так, как будто бы никакого оплаченного секса не подразумевается и в помине. Как будто бы мы не проститутка и клиент, а просто случайно встретившиеся в городской сутолоке одиночки, всегда готовые перевести обычный вечер в режим «спонтанное эротическое приключение».

Федор был похож на кролика – об этом я уже упоминала. Он сразу мне понравился. Я даже подумала – вот странно, какой он милый, а все туда же, покупает проститутку. И не для куража покупает, не для демонстрации, а просто так, скрасить одинокий вечер.

Ужинали долго – он рассказывал о недавнем путешествии по Китаю. Я тоже недавно была в Китае, но упоминать об этом не стала, так как ничего, кроме шелковых простыней лучшего отеля Шанхая, не видела. К половине первого мы выпили три бутылки вина и чувствовали себя друзьями. Скажу больше – если бы такое свидание случилось со мною пару лет назад, когда я работала эскорт-girl без обязательного секса, я все равно отправилась бы к нему домой.

На заднем сиденье «Лексуса» мы целовались, и он держал меня за руку. Мне показалось, что его водитель поглядывает на меня испытующе и с некоторой насмешкой, и я все не могла взять в толк, почему. Знала бы я тогда…

Как только за нами захлопнулась дверь его нереально огромной даже по московским меркам квартиры, произошло все то, о чем я рассказывала выше. Желтое платье, купленное мною за 600 евро в Милане, было порвано одним движением его слабых на первый взгляд рук. А когда я попробовала возмутиться, он наотмашь треснул меня по лицу с воплем:

– И ты, сука продажная, еще будешь мне указывать?!

Пабло тысячу раз предупреждал, что мы не должны самовольно уходить от клиента, что бы ни случилось. Вопросы безопасности разруливает он, наше дело – ублажать того, кто за это заплатил. Однако инстинкт самосохранения тянул меня к двери, за которой – я знала – дежурит охранник-водитель. Мне было плевать, что на мне нет ни платья, ни туфель, что моя щека покраснела, а глаз заплыл. Я была испугана, как никогда в жизни: и странно, что от визга моего не повылетали все его панорамные стекла.

Федор только на первый взгляд казался субтильным и слабеньким. На самом деле – я узнала об этом позже – у него был коричневый пояс карате. Избивал он меня долго, со вкусом, смакуя каждый мой вопль (впрочем, довольно быстро сил вопить не осталось, и я просто постанывала, когда в очередной раз носок его ботинка пинал меня в бок).

У боли есть предел – в какой-то момент ты перестаешь ее чувствовать и видишь все, что с тобою творят, словно со стороны, с некоторым даже удивлением констатируя: ага, он дернул меня за волосы так, что захрустели шейные позвонки; он бьет меня по щекам, и голова моя болтается, как у бесчувственной куклы; он входит в меня резкими толчками, словно хочет проткнуть до самого горла, безжалостно, насмерть. Когда все закончилось, у меня не было сил даже отползти. Я раскинулась на ковре, который был влажным от крови, спермы и слез. Краем глаза увидела – он отошел к мраморной барной стойке, наливает в стакан джин, разбавляет его тоником, пьет жадно, высоко запрокинув голову вверх. Допивает до дна, поднимает с пола черные трусы-боксеры, надевает, возвращается. Возвращается… Наверное, сейчас он меня добьет.

Но ничего подобного не случилось. Совсем наоборот – Федор помог мне подняться, подал мне безразмерный махровый халат и заботливо поинтересовался, не сломано ли у меня чего, ведь я так страшно кричала. Я посмотрела на него с изумлением – он что, шутит? Сначала избил до полусмерти, а теперь волнуется, да еще так обеспокоенно заглядывает в глаза! Артист хренов!

– Аленушка, сделать тебе чаю? У меня есть корзиночки с фруктами и шоколадом, – суетился садист, – а хочешь, закажем поесть? У меня здесь недалеко китайский ресторан, лучший в Москве. Я бы не отказался от утки.

– Ты издеваешься? – прохрипела я, доковыляв до дивана и рухнув всей тяжестью измочаленного тела в его прохладные кожаные объятия.

– Аленушка, ну я ничего не мог поделать, – он выглядел так, словно и в самом деле раскаивался, – тебя разве не предупреждали?

Я вспомнила беспечный тон Пабло и без особенных эмоций подумала: «Вот подонок!»

– О том, что этот вечер будет иметь риск для моей жизни? Нет, представь себе.

– Бедная… – сочувственно протянул он, окончательно превращая сцену в фарс, – наверное, я должен был сам сказать за ужином. Но твой Пабло уверял меня, что проблем не возникнет… Хочешь, я ему выговорю?

– Не надо. Это мое дело. В конце концов, если бы он предупредил, я бы отказалась.

По его бледному лицу словно пробежала тень.

– И так всегда, – вздохнул Федор, усаживаясь рядом со мной, – стоит мне встретить девушку, которая действительно цепляет, – он взял меня за руку, но я машинально отдернула ладонь, – как она сбегает от меня после первого секса. Я пытался что-то с собой сделать, стать таким, как все… Бесполезно, рано или поздно срываюсь. Уж такой я человек.

– А ты не пробовал обратиться в садомазо-клуб?

– Пробовал, – печально кивнул он, – но туда ходят девушки, которые ловят от боли кайф. А меня возбуждает не кайф, а страдание, понимаешь?

– Бедненький, – фальшиво улыбнулась я, – ладно. Вызови мне, пожалуйста, такси.

– Аленушка, можешь принять душ, я ничего тебе не сделаю. А завтра пойдем в ЦУМ и в Третьяковский, купим тебе десять новых платьев взамен испорченного. Нет, двадцать! Хочешь?

Я потрепала его по влажным от пота волосам. Двигаться было больно – казалось, мое тело превратилось в один сплошной синяк. Правый глаз упорно не желал открываться, веко распухло. Честно говоря, мне было страшно смотреть на себя в зеркало.

Федор помог мне подняться и доползти до ванной. Выдал чистое полотенце и гель для душа Elizabeth Arden. Насчет зеркала я оказалась права – там проживала не ухоженная красивая девушка, к которой я привыкла, а существо неопределенного пола с фингалом под глазом, разбитой губой и запекшейся кровью у виска. Кое-как, морщась от боли, я продезинфицировала это великолепие найденными в его шкафчике спиртовыми салфетками (предусмотрительный, гад!).

Когда я вышла из ванной, меня ожидали пиала с горячим какао, сливочное печенье и цветастый шелковый халатик точно моего размера (предусмотрительный, гад!). Одевшись, я заметила в его глазах похотливый блеск (уж слишком сладострастно он посматривал на мои голые щиколотки) и предпочла ретироваться. На прощание Федор сунул в мою сумочку пачку смятых купюр.

– Я уже заплатил Пабло, он тебе передаст… А это так, лично тебе… От всей души.

Не поблагодарив, я кивнула и поспешила к двери.

Охранник проводил меня до такси.