хуже. Пуля не задела кость, но повредила дельтовидную мышцу. В квартире оказалась аптечка со всем необходимым для качественной перевязки, обезболивания и обеззараживания.

– Максим, признавайся, это же был ты? – спросила я, пока занималась рукой Хейху.

– Ты про взрыв? – уточнил он.

– Само собой.

– Ну да, я, – скромно ответил Максим.

– Он тот еще пироман! Вечно таскает с собой в машине свои китайские петарды и фейерверки. Все время забывал спросить, зачем. Я сначала думал, что Макс просто любит это дело, а теперь понял, для чего ему две битком набитые спортивные сумки взрывоопасного, но легального добра, – с азартным и даже немного восхищенным лицом разоблачил своего напарника Никита.

– Вообще-то, как ты верно заметил, я просто люблю пиротехнику. Первый раз она пригодилась для дела, хотя таких планов по ее использованию у меня не было. Просто все удачно совпало. Я заметил силуэты каких-то непонятных людей в окне, да и вы как-то задерживались, вот и помог, как смог, – ответил Максим, немного смущаясь.

– Офигеть! – засмеялся Никита. – Ну ты и шума тут наделал! Макс, я в шоке от тебя! Кто тебе только продает эти петарды в таком количестве?

– Я их сам делаю, – ответил Максим и тоже неожиданно для самого себя засмеялся.

– Все, конечно, очень здорово, только вот сейчас сюда понаедут от такого взрыва, – забеспокоился Никита.

– Я все уладил. Понаедут только те, кто нужен. Никого лишнего. Кстати, они уже тут, – глядя в окно, ответил Максим.

Через пару минут к нам вошли четыре человека: двое русских и двое китайцев. Все они были агентами, работающими на Россию. Без лишних приветствий и церемоний кто-то из них спросил:

– Что тут у вас?

– А вот, – показал Никита на американца, – вы с ним потолкуйте.

Пока напарник передавал пленника агентам и рассказывал о случившемся, я собрала вещи. Наконец-то билеты, паспорта и заветные пилюльки были у меня в руках. Оставалось только немного привести себя в порядок и без приключений добраться до аэропорта. С такими мыслями я направилась в ванную и, как только закрыла за собой дверь, сделала глубокий выдох и ощутила легкое мгновение счастья. Только причина его крылась вовсе не в почти законченном деле, а в том, что хотя бы на пару минут я наконец-то осталась одна, наедине со своими мыслями и внутренним покоем, который плавно, но настойчиво и приятно перерастал в усталость, физическую и эмоциональную. Эта тихая и спокойная радость переливалась множеством оттенков ощущений, которые затягивали и завораживали, но погружаться в них было рано. Я умылась, переоделась, поправила волосы и сделала легкий мейк, чтобы немного замаскировать синяки под глазами и прочие последствия бессонных ночей, разборок и погонь. Как всегда, минимальное количество косметики сотворило со мной чудо, и я снова выглядела свежей и будто бы даже отдохнувшей. Когда я вышла из ванной, Никита все еще разговаривал с агентами, но, судя по всему, его рассказ подходил к концу, а Хейху и Максим сидели на подоконнике у разбитого окна и о чем-то беседовали на родном языке. Затем агенты отпустили Никиту и задали несколько вопросов мне и нашим новым китайским коллегам, после чего пожали всем руки, забрали с собой американца и уехали, по-фээсбэшному не попрощавшись.

– Нам подогнали новую тачку, а ту, изрешеченную, уже увезли на эвакуаторе. Двигаем в аэропорт. Очень не хочу опоздать на самолет. А перед вылетом еще было бы неплохо успеть перекусить, – сказал Никита, направляясь в ванную и жестом приглашая меня с собой.

– Да! – почти хором все его поддержали, а я пошла за ним.

– Чем могу помочь? – поинтересовалась я у напарника.

– Дверь закрой, – спокойно и настойчиво сказал он и посмотрел на меня тем самым взглядом, от которого возникало непреодолимое желание подчиняться всем его приказам.

– Что ты удумал? – улыбаясь, спросила я и сделала то, о чем попросил Никита.

– Мы с тобой кое-что не закончили.

Оперевшись руками о дверь, он навис надо мной и пристально посмотрел мне в глаза. В его взгляде ощущались дикое желание, сила, нежность и легкая грусть. Волосы Никиты растрепались, а на лице появились щетина и пара ссадин. Он был чертовски красив.

– Я знаю, когда мы вернемся, ты сбежишь, – сказал Никита.

– С чего ты это взял? – возмутилась я.

– Ты же всегда так делаешь, – ответил он и поцеловал меня, не дав ответить. Это была последняя фраза в нашем диалоге в ванной, после которой последовало то, на чем мы не так давно остановились в номере. Мне всегда нравились ванные комнаты с «непробиваемой» шумоизоляцией. В них можно со спокойной совестью петь в душе… или, ничем себя не ограничивая, заниматься любовью. К счастью, мы наслаждались друг другом именно в такой.

Когда все закончилось, мне снова пришлось приводить в порядок не только себя, но и Никиту. Он попросил обработать и замаскировать ему ссадины, а то компания, где один с перебинтованной рукой, а все остальные слегка помятые, слишком привлекает к себе внимание. Перед тем как выйти из ванны, мы посмотрели на себя в зеркало, убедившись, что выглядим как нормальные люди, если особо тщательно не присматриваться. Я поймала себя на мысли, что парень с девушкой в отражении мне очень нравились, и, кажется, они идеально подходили друг другу, только мне так не хотелось заводить их в болото серьезных и к чему-то обязывающих отношений.

– Ты красавица, – сказал Никита, глядя на меня в зеркале, и крепко сжал мою руку в своей. – Я не знаю, как ты это делаешь, но тебе даже идут ссадины и синяки под глазами. Именно они немножко выдают тебя настоящую. Удивительно, но с этими, казалось бы, дефектами ты выглядишь более хрупко и женственно, чем вот в таком собранном и аккуратном виде, как сейчас… с макияжем и прической. Не пойми меня неправильно, так я тоже от тебя в восторге, но ты настоящая – это нечто.

– Спасибо, – смущенно сказала я и невольно на несколько секунд опустила взгляд в пол.

– А еще я обожаю, когда ты краснеешь.

Никита повернулся ко мне и уже смотрел мне прямо в глаза, а не в их зеркальное отражение. И снова в его взгляде проскользнуло некое прощание