Модель от Ланвен, 1920-е годы

Эти два взятые наугад примера хорошо показывают, что обращение к прошлому часто ассоциируется с роскошью и изысканностью. Название «Регина» намекало на исключительную элегантность, достойную королевского двора.

А «Пайва» – имя знаменитой маркизы – заставляло вспомнить пышность Второй империи.

Отсюда и широкие пышные юбки, мода времен ее детства, которые для Жанны означали непреходящее великолепие былых времен и были символом романтической юности. Слово «стиль» – это как бы знак, повод быть элегантной. Придуманный Жанной силуэт воплощался в сотнях вариантов, количество моделей могло быть бесконечным… Узкий корсаж, низкая талия, пышная юбка, часто с огромным бантом – вот основные элементы этого стиля.

Русская манекенщица Тея Бобрикова в свадебном платье Дома моды «Ланвен», 1928.

Фонд А. Васильева

Особенность этих моделей заключалась в контрасте между двумя половинами платья, которые соединялись не сверху, в самой стройной части фигуры, где этот контраст мог быть заметнее, а внизу. Это была мода гораздо более давних времен, чем Вторая империя, – XVI века, эпохи платьев-корзин, где фигура пропадала под широким каркасом, поддерживающим пышные юбки. В какой-то степени это относится и к XVIII веку, когда в аристократическую моду вплетались элементы моды крестьянской – например, складки сорочки, видневшиеся из-под корсажа. Может быть, это было желание создать образ юной невинности, воспроизвести силуэт совсем молоденькой девушки, чья фигура еще полностью не оформилась? Названия моделей тоже вызывали образ прелестной романтичной юной девушки: «Доротея», «Полевые цветы», «Чайная роза».

В этом ряду выделяется модель «Фредегонда»[270], названная в честь роковой королевы Нейстрии, погубившей Сигеберта и епископа Претекстата. Была еще одна очень красивая модель – черное платье с белой и серебряной вышивкой «Ракель Мельер»: в названии имя танцовщицы и актрисы испанского происхождения, ставшей впоследствии музой Жана Лабюскьера… Такие разные варианты «стильного платья» подчеркивали, что женщина может сохранить молодость и свежесть, лишь оставаясь в душе маленькой девочкой.

Существовали варианты «стильных платьев» для разных возрастов: «Селимена» с очень красивой вышивкой из больших голубых, желтых, розовых и зеленых цветов на подоле была единственной моделью, у которой существовала копия в детском варианте под названием «Кошки-мышки». Между ними была только одна разница: в комплекте «Кошки-мышки» есть еще пальто из серебряной парчи, для особенно торжественных случаев, а талия на платье завышена, что позволяет скрывать изгибы фигуры.

Около 1925 года «стильное платье» переживало серьезные изменения, особенно в том, что касалось моделирования юбки. Разная длина – спереди короче, сзади длиннее – в модели «Красавица»; разрез спереди в модели «Мечта»; китовый каркас в модели «Дама в черном». Модель «Великая княжна» очень открыта сверху донизу, и казалось, что платье держится на одной лишь пряжке в виде цветка на поясе.

Вечернее платье от Ланвен, 1920-е годы

Поскольку в середине 1920-х годов интерес к прямым, украшенным бисером платьям стал угасать, «стильное платье», полная их противоположность, становилось все более популярным, рискуя потерять образ оригинального экстравагантного наряда. Тогда Жанна Ланвен перенесла свои романтические образы в неопределенную эпоху, позволяя своим клиенткам вспомнить времена, когда они с таким удовольствием переодевались в принцесс и волшебниц.

Ее модели подстегивали фантазию мечтательниц. Венеция XVIII века оживает в великолепной модели розового цвета с большим черным бантом «Лонги»[271], темпераментный Восток чувствуется в комплекте «Кохинор»[272]: платье с небольшим кринолином и двумя кругами на бедрах и болеро с пайетками.

После 1925 года юбка стала укорачиваться, и «стильное платье» оказалось под угрозой. Пышные складки до пола уже стали эмблемой Дома Ланвен. Что же делать, как сохранить их? Жанна перепробовала все. Сначала – это уже стало традицией – на помощь была призвана эрудиция. Множество моделей, представленных в 1926 году, словно заявляют всем о своей исключительности даже своими названиями: имя любовницы Людовика XV – модель «Дюбарри»; фамилия известного художника старого режима – модель «Грез».

Сразу становится понятно, что перед нами – анахронизм, рарирет, диковинка. Кутюрье даже была готова согласиться с некоторыми изменениями, например укоротить длину юбки до колена, правда прикрыв ноги спадающим до пола тюлем или кружевным шлейфом. Такие модели носила актриса мадам Симона во время алжирского турне 1926–1927 годов.

Тот же прием использовался в великолепной модели «Циркачка» гранатово-красного цвета. В конце десятилетия Жанна решается еще немного укоротить длину юбки, отказываясь при этом от стыдливых шлейфов и кружевных чехлов, как в модели «Лулли» с отделкой из перьев и цветов, вышитых черными, розовыми и золотыми шелковыми нитями. Это обнажение было самой большой уступкой моде.

В остальном с конца 1920-х годов основные структурные элементы «стильного платья» оставались неизменны – узкий корсаж, пышная юбка колокольчиком, бант или какая-нибудь другая яркая и рельефная отделка на талии. Идеальный пример – модель «Большой дворец», сшитая из одного большого куска материи, сильно расширяющаяся внизу, с большой аппликацией в виде солнца на линии бедра.

Фабрика образов

Романтические и изящные «стильные платья» царили на всех балах, на страницах модных журналов. Ежемесячник Les Modes разочаровал Жанну до такой степени, что после 1913 года она не сохранила у себя в коллекции ни одного его выпуска[273]. Появление в Европе американского издания Vogue все перевернуло, особенно когда стал выходить его французский вариант. Именно тогда Жанна обратилась к одному из своих коллег, в то время хорошо знавшему и светское общество Парижа, и артистические круги, – фотографу Адольфу де Мейеру[274].