выросло число и качество проституток по дешевой цене: во-первых, за счет импорта из России, Украины, Молдавии и Белоруссии, во-вторых, путем рекрутирования эмигранток из тысяч неустроенных, безработных, не знающих, как заработать на кусок хлеба, как прокормить детей, женщин. Между прочим, среди них довольно высокий процент замужних дам. Кроме регулярных проституток пышным цветком расцвело насилие олимок «балабайтами» – начальничками, хозяйчиками и прочими. Это явление приняло поистине гигантские масштабы, особенно в Хайфе, которая приняла первый удар эмиграции, и ее окрестностях. Эти лабазники, пользуясь желанием женщин устроиться на работу, перейти на лучшую работу, получать более высокую зарплату, а также используя их правовую беспомощность и плохое знание языка, трахают молодых и не очень молодых женщин где только можно – на складах, в подсобках, темных углах, грузовых закрытых автомобилях и так далее.

– О, Ниночка, я на днях читал в какой-то местной газетке, что один мастер на каком-то заводике в Кармиэле за год поимел двадцать восемь русских работниц, обещая им лучшую работу!

– Ну и, наконец, следующий сектор великого «траха» – это приобретение себе любовниц и наложниц, причем как одиноких, так и замужних. Особенно в этом преуспели арабы. Русские женщины по традиции, привезенной из СССР, совершенно терпимо относятся к арабским мужчинам, даже иногда предпочитая их белым «кавалерам». Сегодня на севере Израиля практически нет ни одного арабского лабазника, который бы не завел себе фаворитку в виде любовницы или сожительницы. Многие совершенно открыто заводят себе вторую семью. Евреи-израильтяне, конечно, отстают в этом деле от арабов, но тоже стараются. Ну и не надо забывать про сексуальную неудовлетворенность, вследствие чего олимки часто сами не прочь потрахаться с аборигенами и сами ищут секс с балабайтами. Русские мужчины не могут их удовлетворить, эмиграция и тяготы жизни физиологически действуют на них, прежде всего – сам уже видишь на своем примере.

Позже, разъезжая по северу по делам, профессор полностью убедился в правдивости Нининой информации. Более того, он стал свидетелем одного уникального события, в которое просто трудно было поверить. Игорь очень подружился в Технионе со своим тридцатилетним тезкой Игорем Иголевичем. Игорь был сыном заведующего кафедрой в Харьковском сельскохозяйственном институте, с которым профессор был немного знаком. Он приехал в 1989 году, чуть раньше большой алии, и устроился на постоянную работу на кафедре физики в Технионе, прилично выучил иврит, задешево купил квартиру в Хайфе – в общем, абсорбировался много лучше, чем более поздние эмигранты. Однажды профессор с Игорем ехал в машине мимо Хайфского муниципалитета, возле которого они увидели толпу арабских женщин с плакатами. Женщины что-то выкрикивали на иврите и размахивали плакатами. Игорь-младший вышел из машины и подошел к митингующим дамам ближе. Вернулся он совершенно ошарашенный: «Они протестуют против того, что их мужья завели себе русских любовниц, меньше дают им денег и манкируют супружескими обязанностями». – «Так что же они хотят от мэрии?» – «Они требуют, чтобы мэр вмешался и прекратил безобразия!»

– Ниночка, так ты мне угрожаешь, что по истечении месяца, если я не реабилитируюсь, ты пойдешь в наложницы к арабскому каблану?

– Ну, не обязательно к арабскому – могу и к еврейскому, если найду такого, который будет, как ты, цитировать мне Игоря Северянина и обсуждать со мной романы Алана Силлитоу, как ты.

– Ну, найти в Хайфе такого – раз плюнуть, – посмеялись несостоявшиеся любовники и разошлись.

Коммент-эр: в начале 1990-х в Израиле расцвела организованная преступность, и прежде всего организация проституции, включая большие денежные обороты, проникновение в государственные органы, подкупы работников полиции и сотрудников израильских посольских учреждений на территории России, Украины, Молдавии и других стран СНГ.

Из филиалов министерства внутренних дел в различных городах Израиля похищались большими партиями бланки удостоверений личности, которые впоследствии подделывались и передавались привезенным нелегально проституткам. Процветал контрабандный ввоз девушек бедуинами через «прозрачную» израильско-египетскую границу при полном попустительстве израильских пограничников. Появилось множество туристок с российскими паспортами, говоривших по-русски с украинскими и молдавскими интонациями. Этих дам привозили с Украины и из Молдавии в Москву, где они получали российские паспорта с визой на въезд в Израиль. У девушек отбирались паспорта, условия проживания оставляли желать лучшего, в смысле заработка их тоже обманывали. Система работала бесперебойно, поскольку восточный характер государства в сочетании с либеральным государственным устройством обеспечивал неизменный повышенный спрос на «товар».

Неожиданное дополнение состоявшегося разговора с Ниной профессор получил дома вечером. Открывая дверь своей квартиры, он увидел двух своих соседок-блондинок, которых звали Рита и Таня, тащивших довольно большую дорожную сумку.

– Откуда дровишки? – поинтересовался Игорь.

– О! Мы сегодня были знаете где? В Эйлате! Два дня!

В те времена путешествие для простого олима в Эйлат было эквивалентно полету на Луну.

– Не по дням, а по часам растет благосостояние советских блондинок, – улыбнулся Игорь.

Чувства, видимо, переполняли девушек, и они начали рассказывать Игорю, как это случилось:

– Мы познакомились с одним израильтянином лет сорока, и он предложил нам съездить в Эйлат. Мы боялись, думали неделю, а потом решились и поехали. Вот возвращаемся.

– Ну, тут в Израиле экономика сверхкапиталистическая, по части женщин особенно, не даром же он вас повез.

– Нет!

– Ну, колитесь, уже. Трахал вас по очереди?

– Да, мы жили вдвоем в одном двухместном номере, а он жил один в одноместном, и мы ходили к нему по очереди.

– А в финале трахал сразу обеих, признавайтесь!

– Да, было дело!

– Ну, молодцы, развлеклись по полной программе.

Девушки начали оправдываться:

– Ну, что, с нас не убудет, а в Эйлат попали!

– М-да… Париж стоит обедни![17]

Профессор зашел в свою квартиру, разделся и лег в глубокой задумчивости на матрасик, постеленный на пол. Кровати у него пока не было, и он спал на матрасе, одолженном у приятелей. Его покоробил не столько факт, о котором рассказали девушки, сколько эпический тон их рассказа.

«И ведь не какие-то отпетые бляди или соски-малолетки, а вполне приличные работающие молодые женщины! Абсорбция в полной красе», – думал профессор.

Он размышлял о том, что будет дальше. За дочку профессор не волновался.

Он думал о жене.

Работу по специальности она, конечно, не найдет, делать что-нибудь еще она не умеет, выжить на его жалкую зарплату семья не сможет, придется идти на какую-нибудь черную или получерную работу, и не дай бог кто-нибудь будет ее домогаться. Она женщина гордая, импульсивная, бог знает, что может сделать, может и кухонным ножом пырнуть.

Игорь встал, посмотрел в окно на залитый светом хайфский район Ромема, сделал себе яичницу из двух яиц с дешевой колбасой – это было единственное блюдо, которое он