контакты в Израиле с кем-либо, связанным с крупными банковскими операциями, и вышел на одного презанятного человека, которого звали Яков Гофман. Он был из семьи «шанхайцев» с русскими корнями и говорил (правда, очень смешно) по-русски. Читать и писать на русском он не умел. Профессор встретился с Яковом в его офисе в центре Тель-Авива. Яков был подвижным, начинающим лысеть человеком лет пятидесяти, обладающим здоровым чувством юмора. Он был также более чем культурным человеком на израильском фоне, неплохо знал русскую и мировую классическую литературу, в России бывал много раз и сразу оценил уровень профессора. В отличие от большинства израильтян он понимал состояние русского интеллигента, затолканного в «прямую» абсорбцию. Между ним и Игорем сразу возникла взаимная симпатия.

Как выяснилось впоследствии, он был как-то связан с МОССАДом и работал на него в нескольких африканских странах несколько лет. К моменту знакомства он был поглощен проталкиванием грандиозной сделки между одним французским банком, французской фирмой, производящей компьютеры, и российской налоговой полицией под российские государственные гарантии. Чтобы дать Игорю понятие о масштабах сделки, он сказал, что только на взятки в России он лично уже потратил сто тысяч долларов.

Якова заинтересовала история с двигателями, и, поскольку у него работа по компьютерам во Франции уже шла к концу, он предложил Игорю с Франции и начать.

– Что скажешь? – спросил он Игоря.

– А что говорить – «Рено»!

– Ну, «Рено» – это вполне подходящие ребята! Заешь что, через неделю я собираюсь в Париж, полетели со мной, поездку я оплачу Я подключу там своих знакомых еврейских бухгалтеров (всех дельцов и финансистов он по-русски называл бухгалтерами), они организуют нам встречу в «Рено» и посмотрим. Твоя задача перед отъездом – уточнить, можно ли говорить о правительственных гарантиях на предоставляемый кредит.

Игорь тут же позвонил «казаху» Ашкенази в Алма-Ату, и тот заверил его, что Кажегельдин такие гарантии обещал. По прибытии в Париж Яков организовал встречу с «бухгалтерами», которые пообещали сделать кредит в одном из французских банков и сказали, что договорились о встрече послезавтра с вице-президентом «Рено» в штаб-квартире фирмы.

– Игорь, ты первый раз в Париже? Завтра у тебя будет день на экскурсии, – сказал Яков и на сутки расстался с Игорем.

Профессор вернулся в отель и тут же свалился в постель, где и проспал до утра. Утром он выпросил у портье карту Парижа и вышел на улицу. Была ранняя осень, накрапывал легкий дождик, и Игорь под зонтиком отправился пешком в Лувр. Хотя их отель находился в центре, он шел довольно долго и, дойдя до Лувра, увидел длиннющую очередь – туристический сезон еще не кончился. Профессор тихонько пристроился к большой группе канадцев, находящейся близко от входа, на него не обратили внимания, и он проник в Лувр. У профессора было правило, выработанное за годы поездок по разным городам и весям: стараться ничего не откладывать и «ковать, пока горячо». Поэтому он пробыл в Лувре практически до закрытия, попеременно пристраиваясь к разным англоязычным группам, сопровождаемым экскурсоводами. Затемно выйдя из Лувра, он как-то случайно наткнулся на Собор Парижской Богоматери, вошел и сел на скамью с прихожанами, слушавшими какую-то проповедь. Проснулся Игорь в пустом зале от того, что его расталкивал служитель, сразу же распознавший в нем иностранца: «Мистер, служба закончилась, идите домой!»

На следующее утро они с Яковом взяли такси и поехали в штаб-квартиру «Рено», расположенную в городке Булонь-Бийанкур, недалеко от Парижа. Вице-президент по зарубежным операциям вошел в зал заседаний, где находились Яков с Игорем, минута в минуту. Это был стройный изящный шатен лет сорока пяти в темно-синем костюме.

Он внимательно выслушал речь Игоря на английском, но отвечал, однако, на французском.

Яков перевел Игорю:

– Всё это замечательно, и мы бы приняли ваше предложение, если бы речь шла не о Казахстане. Казахстан не входит в очерченную сферу интересов «Рено».

Профессор пытался что-то возразить, но вице-президент вежливо указал ему на место:

– Вы просто не разбираетесь в том, как делается политика в крупных компаниях.

Вопрос был исчерпан за пятнадцать минут. Для этого пришлось лететь в Париж, ждать два дня и готовить папку с материалами. Игорь был чрезвычайно расстроен и огорчен, он никак не ждал такого исхода. Всю обратную дорогу Яков утешал его как мог:

– Не расстраивайся, на «Рено» свет «топором» не сошелся, – он любил и знал русские пословицы, но слова иногда подобрать не мог. – Еврейские бухгалтеры есть везде, дай мне другую страну, и я попытаюсь что-нибудь сделать.

– Да другую страну я вам дам сходу – Голландия, Нидерланды, фирма ДАФ.

– О, Голландия – это хорошо, у меня есть связи в один большой банк ABN AMRO. Мы вернемся, и я с ними свяжусь.

Через день Яков позвонил профессору и сказал, что голландцы, в принципе, готовы рассмотреть предложение о кредитовании ДАФ под гарантии казахского правительства. Более того, знакомый банкир Якова имел связи с ДАФ и обещал позвонить насчет нашего контакта с ними.

Еще через день Яков сообщил профессору:

– Ну всё, собирайся и поезжай в Эйндховен, тебя там ждут.

В аэропорту Эйндховена Игоря встречала долговязая некрасивая рыжеватая дама лет сорока. Звали ее Урсула, и она работала в отделении «ДАФ компонетс», поставляющем двигатели и коробки передач для автобусов, грузовиков и специальных машин. Урсула поведала профессору, что она полька, немного говорит на русском, поскольку учила его в школе, десять лет назад вышла замуж за голландца и живет в Эйндховене. Урсула посадила Игоря в свой «Фиат-500» и повезла его в отель. Эйндховен оказался небольшим городом с более чем шестивековой историей, большим количеством современных зданий и несколькими узкими уютными улочками старинной постройки. Население города составляло около 170 тысяч человек, знаменит город был двумя градообразующими предприятиями – ДАФ и «Филипс», очень известным Техническим университетом (открыт в 1956 году) и футбольной командой PSV, обладателем кубков Нидерландов, Кубка Европы и т. д.

На следующее утро Урсула заехала за профессором и повезла его на предприятие. В Эйндховене находились производство двигателей, коробок передач и других компонентов, кузнечно-штамповочный цех и линия конечной сборки грузовых автомобилей. Производство мостов и кабин осуществлялось в Вестерло, Бельгия. Игорь показал инженерам «ДАФ компонетс» документацию на чимкентский автобус и рассказал об особенностях эксплуатации машин в Казахстане, обращая их внимание на высокую и постоянную запыленность воздуха в некоторых районах. По всем позициям они нашли взаимопонимание, и на следующий день Игорь с Урсулой и несколькими инженерами предстали перед одним из директоров «ДАФ компонетс». Голландцы вообще очень рослые люди, а этот директор был эдак метра два ростом